Второй день суда по уголовному делу о «редкинском стрелке» Сергее Егорове из Москвы можно смело назвать днём бенефиса Марины Коныгиной. Егоров, расстрелявший ночью 4 июня девятерых человек, в суде вёл себя так же, как и вчера – невозмутимо и тихо. Один раз лишь он вскочил со скамьи и хлёстко прокомментировал слова свидетеля. Но об этом не сейчас. Егоров даже одет был так же, так же держал руки и смотрел в прежнюю точку. Пресытившись Егоровым на первом заседании, когда на него накинулись с камерами и объективами, как на какого-то диковинного зверя, пресса сегодня ждала другого. А вернее, другую – 21-летнюю Марину Коныгину.
Коныгина, которая проходила в СМИ, как единственная выжившая в той кровавой бойне, сегодня мигом потеряла свой статус – выживших оказалось ещё двое, и они пришли в суд в качестве свидетелей. До начала заседания, кстати, Марина в суде не появилась. Секретарь пыталась вызвонить её, но телефон был выключен. При этом накануне Марина на свой личной странице в социальной сети писала, что собирается в Тверь: «Пожелайте мне удачи. Завтра тяжёлый день!»
Опоздавшая Коныгина чуть не осталась без допроса суда, просидев два часа на скамейке в коридоре, если бы остальные участники слушаний не предупредили суд, что она приехала.
Служил Егоров в ВДВ или не служил?
Первым же выступил Алексей Весков. Он тоже выжил в ту ночь, спрятавшись за дверью. Он же прояснил некоторые моменты. Всего в «географию» трагедии вошли два дачных дома, расположенных по соседству. Основная бойня случилась в доме Савельевых. Во втором доме, принадлежавшем Светлане Сорокиной, и спрятался её двоюродный брат Весков. В этом доме он оказался по приглашению Светланы и ее супруга Олега Демченко. Приехал к ним на дачу Весков с гражданской женой Натальей Чистяковой.
Вескова первого «пытали» о том злополучном конфликте, в результате которого Егоров и «психанул». Алексей ответил, что конфликт был. Он подтвердил свои ранние показания о том, что всё началось с разговора о службе в армии и фразы Егорова о том, что он служил в ВДВ. Слава Савельев тоже был десантником и сразу задал вопрос о номере части. Егоров часть не назвал.
Видимо, в этот ключевой момент и произошла эмоциональная вспышка. Здесь мнения свидетелей расходятся. Коныгина скажет потом, что Егоров начал наезжать (суд попросил её выбирать более точные выражения для протокола, после чего она вновь повторила это слово), что он кричал и «агрессировал». Весков, который так же был участником этого разговора об этом не говорил. Но результат перепалки привёл к тому, что Вячеслав Савельев попросил Егорова уехать. По версии Вескова, «пока не получил». Егоров уехал. Коныгина скажет потом, что он убежал, вскочил в машину и шлифанул. Суд был вынужден переспросить, что сделал Егоров, но все уже поняли.
Свидетели сходятся в одном: Егоров, который приехал зачем-то (зачем, никто до сих пор не поймёт, вроде как счётчики проверять) к даче Савельевых после полуночи, на территорию участка не заходил, за стол не садился, спиртные напитки вместе со всеми не распивал. Вся перепалка происходила за воротами.
Шашлык в это время был уже доеден, а Марина Коныгина готовила чай. Все вроде собирались спать.
Однако, когда в после двух ночи Егоров вернулся с ружьём, спали не все.
Весков проснулся из-за того, что в дом Савльевых вбежал Олег Демченко и начал кричать: «электрик всех убил, там одни трупаки». У Олега была кровь на лице, но ему никто не поверил. «Почему вы мне не верите, вызывайте полицию», кричал он, а ему продолжали не верить.
- Почему не поверили? – спросила потом у Чистяковой прокурор.
Та пожала плечами.
Поверили потом, когда разбилось стекло, а Олег крикнул «Прячьтесь». Весков спрятался за дверью, Чистякова залезла под стол на террасе. В дом ворвался Егоров.
Весков цитирует Егорова: «Ты чего, с…ка, милицию вызываешь? Он вытащил Демченко на улицу, где в это время, видимо, находилась и Сорокина. Это пока из показаний не понятно. Весков слышал, как Олег говорил: «Не надо, Серёг¸ ты же нормальный парень, ты нам свет делал». Егоров со слов свидетеля ответил ему: «Копай могилу». Судя по показаниям, эту короткую фразу он произносил всякий раз почти всем своим жертвам.
Судя по всему, Егоров застрелил Сорокину и Демченко там же, на улице, но вот приволок труп обратно в дом он только Олега. Светлану потом будут долго искать и считать живой, пока не найдут её труп в багажнике машины.
После дачи показаний, пошла череда вопросов у участников слушания. Впервые Егоров стал и сказал: «Это всё враньё». Это был не вопрос, и это не прокомментировали. Уже потом прокурор осторожно попросила суд обратиться к Егорову, почему он считает слова Вескова враньём. Суд разрешил, и Егоров очень эмоционально и обрывисто ответил:
- Я никогда не говорил, что служил в ВДВ. Я служил в Германии. Они эту сказку придумали…
- Ах ты сволочь, ты их убил – истошный крик Байкиной.
Портреты Сорокиной и Демченко, кстати, снова стояли на столе перед подсудимым.
- Никакие счётчики я проверять не ходил. Надо быть идиотом, чтобы это говорить. Я сидел, меня пригласили.
Полиция ехала быстро или медленно?
Следующие три свидетеля представляли правоохранительные органы. Виталий Шевцов – сотрудник ДПС, Александр Котенков – местный участковый и оперативный дежурный Евгений Гусев. Последний принимал вызовы в дежурную часть, первые два выехали на место и производили задержание Егорова.
Гусев утверждает, что звонила в дежурку девушка. Марина Коныгина. По его словам, она не могла пояснить, где именно происходит стрельба, в каком товариществе. Она знала только улицу Мичурина. Гусев утверждал, что пытался ее сориентировать. В итоге она сказала, что возле участка стоит автомобиль Фольксваген.
Гусев передал информацию Котенкову, которому помог снарядиться. Оперативники уверяют, что встретились у входа в СНТ спустя 20-25 минут после звонка. Шевцов вообще утверждал, что ехал со скоростью 160-170 километров в час.
По приезду оперативники в СНТ слышали только тишину – никаких выстрелов не было. Интересно, что выстрелы не слышали и соседи. Найти участок полицейским помог датчик движения. Когда Егоров таскал трупы в дом, свет на участке то загорался, то гас. Оперативники спрятались, оценивали обстановку сквозь какую-то щель, а когда увидели, что Егоров перетаскивает тело и в его руках нет оружия, приняли решение его задерживать.
При задержании Егоров оказал сопротивление, но не сильно. Просил пристрелить его при попытке к бегству. Шевцов сказал, что Егоров также произнёс: «Я им доказал, что такое спецназ».
Котенков ещё добавил, что не мог понять, пьян Егоров или нет. «Все запахи перебивал запах крови».
В момент задержания оперативники и услышали Коныгину. Утверждают, что у неё была истерика. Коныгина утверждает, что полицейские уложили её «лицом в пол», потом оскорбили. Она пыталась им сказать, что это она звонила в полицию.
Коныгина не первая, кто «наезжал» на полицию. Байкина задала вопросы Шевцову и Котенкову, если бы они приехали раньше, могли бы они спасти ещё кого-то? Не могли, ответили Шевцов и Котенков. Байкина считает иначе. Она, как римский полководец Катон повторял, что Карфаген должен быть разрушен, тянула суд к мысли о том, что полиция ехала долго. А Коныгина прямо сказала, что «очень долго» - час, час двадцать.
Коныгина улыбается или плачет?
Коныгина давала показания последней и дольше всех. Она – самый ценный свидетель, т.к. у неё в ту ночь была «лучшая» точка обзора – из окна второго этажа. Она подробно описывает ту ночь. Коныгина не обращалась к Егорову, не обвиняла его, она на него не смотрела даже. Она плакала, когда говорила о том, как трясла труп своего возлюбленного Славы Савельева, а «он был холодный». Между тем, Коныгина была на удивление собранной, отвечала чётко.
Уже в перерыве она показала подготовленный ею гражданский иск к Егорову, где просит возместить ей моральный ущерб в размере 3 миллионов рублей. Всего иски к Егорову подали на общую сумму в 9 миллионов рублей. Эти иски приобщены к делу, вероятно, решение по ним будет оглашено в рамках оглашения приговора.
В коридоре под прицелом видеокамер, Марина выглядела не только не расстроенной, а она как бы получала удовольствие от внимания к ней. Она рассказала, что друзья после случившегося отвернулись от неё, и теперь её новые друзья – родственники погибших. А Егорову она благодарна.
- Ну конечно же, это ненависть. Это не объяснить словами (чуть улыбнулась). Это злость, но я скажу одно, что Егорову я благодарна за то, что я осталась жива, что он меня все-таки не заметил. Для Егорова я бы не хотела смертной казни. Нет. Пусть живёт, просто долго и мучительно. Со временем он поймёт, что натворил, поймёт и пожалеет, но будет уже поздно. Ни один психолог не помог мне, я к ним не обращалась. Из депрессии меня вытаскивала моя мама, соседи и мой адвокат. В большинстве случаев после программы «Пусть говорят» от меня отвернулись, к сожалению. Они посчитали, что это некрасиво, это пиар с моей стороны. Со мной общаются родственники убитых из Редкино, они мне стали больше чем друзья и родственники.
- А сколько вы требуете возмещения за моральный вред?
- История умалчивает (улыбается).
Но мы-то знаем, поэтому и спрашиваем, почему 3 миллиона?
- Это адвокат. Это всё адвокат…
Впереди еще несколько судебных заседаний, в которых Сергей Егоров может быть всё же даст показания, хотя упорно использует статью 51 УК РФ и молчит. «МК в Твери» следит за процессом.
