Юбилей династии стал одним из самых запоминающихся праздников. Город украсили флагами и транспарантами, в кафедральном соборе провели торжественное богослужение, после которого был произведен салют из артиллерийских орудий. Очевидцы вспоминали, что на площади перед храмом (сегодня, как и 105 лет назад, это привокзальная площадь железнодорожного вокзала) прошел военный парад, в котором приняли участие все войска тверского гарнизона, а около трех тысяч молодых жителей города приняли участие в литературно-музыкальной композиции, после которой каждому участнику подарили книгу. Городские власти распорядились, чтобы в день юбилея в Твери не работал ни один магазин, а в трактирах и распивочных посетителям подавали только чай. Благодаря этому удалось отпраздновать юбилей династии без каких-либо эксцессов. А все 78 узников Тверской городской тюрьмы были отпущены на свободу.
Сам храм после революции был закрыт, в 1929 году его закрыли, помещение передали под хлебохранилище. В послевоенные годы здание сильно перестроили: в нижнем этаже разместили магазин, в верхнем – жилые квартиры. В 1983 г. при строительстве нового здания вокзала остатки церкви окончательно разобрали. И только в 2009 году по инициативе местной общественности началось восстановление поруганной святыни.
Человек.
22 февраля исполнилось 130 лет (1888) со дня рождения Михаила Бонч-Бруевича.
Он родился в Орле, как раз в год его рождения профессор технической школы Герман Герц продемонстрировал опыт, свидетельствующий о наличии невидимых глазу электромагнитных волн, способных переносить энергию. Герц предложил назвать эти волны «радиоволнами». Самого же Бонч-Бруевича, выходца из семьи обедневших польских дворян, родители хотели видеть военным инженером. Михаил Бонч-Бруевич поступил в Николаевское инженерное училище, готовившее офицеров-связистов. Он много времени проводил в лаборатории, писал статьи в научные журналы и даже стал членом Русского технического общества.
В начале первой мировой войны возникла крайне неприятная ситуация для русской армии. Выяснилось, что обе радиостанции в Москве и Петрограде, обеспечивавшие связь со штабами союзников, по чьему-то разгильдяйству оборудованы немецкой аппаратурой. Понятно, что срочно требовалось построить еще одну радиостанцию, оснащенную отечественной техникой, и это ответственное дело доверили молодому офицеру Михаилу Бончу-Бруевичу.
Он стал искать место для строительства такой станции, и в конце концов выбрал Тверь. Ее так и назвали – Тверской приемной станцией международных отношений, и построили на Желтиковом поле на берегу Волги. По рисункам Бонч-Бруевича на берегу Волги поставили три стометровые мачты и барак странной формы – его называли «сапогом», и считалось, что так удобнее для расположение никелевых детекторов, принимающих искровые радиосигналы. Радиостанция Бонч-Бруевича стала настоящим шедевром импортозамещения - в ней не было ни одной иностранной детали. Бонч-Бруевич даже отказался от радиоламп, которые закупали в Англии по 300 рублей за штуку. Вместо них он делал лампы сам, используя в качестве баллонов пятилитровые стеклянные банки, а вольфрамовые нити солдаты радиостанции получали, расплетая монтажные тросы. Работа этих ламп выглядела впечатляюще: один солдат непрерывно крутил насос, откачивая воздух из банок, другой поливал установку водой, чтобы не
перегрелась. Но эта станция прекрасно работала, получая и передавая радиограммы из Парижа и Лондона! Когда очередная «лампа» перегорала, Бонч-Бруевич брал пустую банку и тут же, на коленке, собирал новую. К сожалению, после революции тверскую радиостанцию демонтировали, оборудование перевезли в Нижний Новгород. Туда же переехал и Михаил Бонч-Бруевич, построивший первый в стране радиоламповый завод. Но начиналось все у нас в Твери.
Событие.
В феврале 1960 года фото советского министра культуры Екатерины Фурцевой появилось в британской газете «Дейли телеграф».
Екатерина Фурцева, как известно, наша землячка, из Вышнего Волочка. А история необычного портрета подробно рассказана в ее биографии, написанной журналистом Леонидом Млечиным. В Лондоне жил некто Стивен Уорд, популярный врач-остеопат, у которого лечились и Уинстон Черчилль, и муж английской королевы принц Филипп. Помимо этого, Уорд был хорошим художником и рисовал портреты своих пациентов. И признавался, что больше всего на свете мечтает нарисовать портрет советского лидера Хрущева, ради чего Уорд был готов получить визу и отправиться в СССР.
Когда он узнал, что в Лондон с официальным визитом приехала секретарь ЦК партии Екатерина Фурцева, он решил любым способом добиться с ней встречи. Он дружил с помощником военно-морского атташе Евгением Ивановым и уговорил его устроить встречу с Фурцевой («мне необходимо нарисовать ее портрет, - умолял Уорд Иванова. - Представляешь, русская женщина-министр позирует мне. Да любой редактор застрелится, чтобы получить такой материал!». Фурцева согласилась, но сказала, что сможет уделить не более 15 минут. Уорд набросал портрет, показал Фурцевой, и портрет ей сильно понравился. На нем она выглядела значительно моложе своих лет, и вовсе не являла образ государственного деятеля, а скорее походила на кокетливую даму.
Портрет Фурцевой и небольшой материал, написанный Стивеном Уордом, поместила газета «Дейли телеграф». Иванов приехал в лондонский аэропорт Хитроу, чтобы проводить министра и вручить ей газету. Фурцева сказала, что заметка ей понравилась. Конечно, она не знала, что ее портрет Стивен Уорд продал газете за немалые деньги – тем более это был первый случай, когда британское издание опубликовало портрет советской женщины-министра, сделанный английским художником!
