В этом году Тверской цирк отмечает 95 лет со дня основания. Этому событию были посвящены выступления артистов Росгосцирка, вместе с которыми на арену выходят и животные – без них цирк представить невозможно.
Это здание встречает запахами и звуками – из-за кулис доносятся собачий лай, крик попугаев. Леопарды могут рычать, но сегодня у них другое настроение. Так объясняет их дрессировщица Марина Руденко, которая на каждое представление выводит или выносит своих подопечных – семь питонов, шесть нильских крокодилов, два дальневосточных леопарда.
Наша беседа проходила в зрительном зале во время репетиции. Третьим в компании был удав императорский. На всякий случай я села от него подальше – хотя змейка, постоянно двигаясь, лежала на руках своей хозяйки, ее внушительные размеры и зубы внушали некоторое опасение. Марина разрешила потрогать желтое тело питона, оказавшееся на удивление очень теплым и приятным на ощупь. Но что заставляло по-настоящему пугаться, так это трюки, которые отрабатывали воздушные гимнастки. Страшно было видеть, как молодая девушка, без страховки, стремительно перевернувшись на ремнях, несется вниз и, только в последний момент задержав падение, повисает на сгибе голеностопного сустава. Судя по всему, дрессировщица особенных эмоций не испытывает – 15 лет из своего 20-летнего циркового стажа она выступала в номере воздушных гимнастов.
Игры с крокодилами
– Марина, как вы оказались в цирке?
– Я полюбила его в детстве, первоклассницей, когда мама впервые отвела меня на представление. Это было так красиво, так здорово! Я была потрясена. Сказала маме, что хочу выступать в цирке. «Ну нет, ты будешь стоматологом», – сказала мама, сама стоматолог по профессии. Вскоре я записалась в цирковую студию, где не пропускала ни одного занятия, а они были каждый день. Я работала на трапеции и кольце, жонглировала, училась акробатике.
– Дрессуры не было?
– Нет. Ее нет и в цирковом училище, которое я потом окончила. Обычно дрессировщиками становятся по наследству. Я любила животных – у нас все время дома жили кошки и собаки, папа притаскивал ежиков, птичек, рыбок, хомячков, но, чтобы работать в цирке, нужно, чтобы родители были дрессировщиками. После училища я выступала как воздушная гимнастка, акробатка на роликах, крутила обручи. Но меня не покидала мечта о животных, и однажды я взяла себе крокодила.
– Сразу крокодила? Где вы его взяли?
– Купила в зоопарке. Он стоил дорого, я копила деньги. Все животные, которые попадают в цирк, рождены в неволе, ни один дрессировщик не возьмет зверя из природы. Крокодилы мало изучены, дрессировке они не поддаются, но мне было интересно изучать моего дракона. Он жил у меня дома, ходил с открытой пастью по комнате, купался в ванне. Я поддерживала определенную температуру, но мой Дендик, если ему казалось, что недостаточно тепло, забирался ко мне в кровать и спал в ногах.
– И ни разу не укусил?
– Ни разу. Потом уже другой крокодильчик ударился о мою руку и от испуга укусил. Но это всегда происходит по вине дрессировщика. Проблема в другом: у нас мало ветврачей, занимающихся рептилиями. Я много читала о крокодилах, но не всегда могла понять причину его недугов. Мне разрешили выходить с ним в программе, но он прожил всего пять лет.
– С крокодилами у нас в стране кто-то выступает?
– Из женщин, насколько я знаю, никто не решается, но мужчины-дрессировщики есть. В моем номере участвуют нильские крокодилы – в природе они считаются злыми и опасными. Самая большая двухметровая Геннадьевна, которую я взяла в маленьком возрасте, бегает рядом со мной, понимает, когда надо уходить с манежа. Она особенная – по ее лицу видно, когда она довольна, она даже улыбается, когда ей что-то нравится. Когда глаза выпучивает, становится в стойку - значит чем-то недовольна. Тогда я начинаю выяснять, что же ее огорчает.
– Зачем вы взяли крокодилов, если они не поддаются дрессировке?
– Мои животные смотрятся эффектно в театрализованном номере, поставленном профессиональным режиссером. Питон Банан, самый большой весит 40 кг, обматывается вокруг моей шеи. Леопарды, выступающие вместе с ними, в природе не дружат. У меня в номере удалось совместить редких животных. Геннадьевна бегает по арене, когда я ставлю на ее пути препятствие, она, возмущаясь, открывает пасть, обегает препятствие. Но она никогда не пытается меня укусить, это у нас игра такая. Зрителям интересно, они часто говорят: «Мы в первый раз видим настоящего крокодила».
– Опасность для тех, кто сидит в первых рядах, все-таки существует?
– Ассистенты всегда рядом, ходят по проходам, следят, чтобы Геннадьевна через барьер не перемахнула. Но я понимаю ее намерения и готова отреагировать.
Котенок величиной с ротвейлера
– Какое-то время поработав с крокодилами, я стала думать о леопардах – они мне так нравились! 15 лет назад зоопарк под Томском предлагал взять трехмесячного леопарда. Я была в это время в тех краях на гастролях. Съездила, привезла, он был размером с ротвейлера, и поняла, почему другие цирки от него отказывались. Это был совершенно дикий, очень агрессивный зверь, которого нельзя было выпустить из клетки без риска, что он сразу же вцепится в ногу. Я поставила клетку в гримерке и каждый день с утра до позднего вечера сидела там и разговаривала с моим Лео. Дочь ревновала: «Мама, ты его больше любишь, чем меня». Через две недели жалость пересилила опасность: что же он все в клетке-то сидит?! И я его выпустила. Он вышел, обнюхал территорию, увидел меня, стал приближаться с таким, знаете ли, немирным намерением, зарычал, пугая. Я ему так строго сказала: «Нельзя!» И он остановился. Я простояла у окна четыре часа, продолжая разговаривать с ним.
– Вы боялись?
– Наоборот, мне хотелось, чтобы он не боялся, Я ждала, когда он освоится, чтобы с ним можно было поиграть. Он ходил по комнате, но потрогать себя не давал. Я каждый день с ним общалась, аккуратно держа дистанцию, ставила тарелку с мясом. Он съедал, но подходить близко не разрешал. Только недели через две он сел на подоконник, разрешил себя потрогать. Для меня это было достижение. На следующий день я его погладила. Но по-прежнему, если ему что-то не нравилось, он начинал рычать. Но я и не настаивала. И так потихоньку мы подружились, сейчас я могу играть с ним, гладить, тискать.
– Приходится применять физическую силу?
– Ну что вы! Они обидятся, откажутся работать, и вернуть их расположение будет трудно. Если зверю что-то не нравится, может чуть-чуть прикусить руку, давая понять, что не расположен к общению. Их надо понимать, чувствовать. Когда глаза у леопардов становятся стеклянные, злые, лучше их не трогать. Сейчас дрессура в отличие от советских времен более гуманная. Животных берегут – ведь это твой партнер. Говоришь им: «Идем работать», и они при первых звуках музыки уже несутся на арену. Они еще и потому любят работать, что знают: их угостят вкусным мясом. Леопарды любят баранину, но она жирновата, и много есть ее нельзя. Я даю ее только на представлении.
– Второй леопард какой? Расскажите о нем.
– Джой, что в переводе значит «веселый, смешной». Он и правда очень потешный – такую моську строил и в отличие от Лео был совершенно ручным. Я взяла его двухмесячным котенком 10 лет назад в зоопарке под Красноярском. Он жил у меня в номере, спал со мной, бегал за мной по цирку. Дома, в Краснодаре, я живу один месяц в году, все остальное время – на гастролях. Кормила его козьим молоком, приучала к лотку. Когда ему исполнилось полгода, проснулись инстинкты – стал на тряпки реагировать. Если увидит уборщицу с тряпкой, сам не свой, нападет на тряпку, бесится, рвет ее в клочья. Пришлось отправить его жить в вольере. Когда начались репетиции, выяснилось, что Джою нравится прыгать с тумбы на тумбу, делать пируэты, ходить по канату. Не надо уговаривать его делать стойку на задних лапах. Мы же те трюки им подбираем, которые они делают с удовольствием.
– Будет он делать то, что не нравится?
– Может, и будет, но со злостью. С Лео мы катаемся под куполом на качелях, потому что ему это нравится. А Джой от этого зубами начинает скрипеть, раздражаться. И зачем это? Надо, чтобы работа приносила удовольствие – этого правила придерживаются все дрессировщики.
Жертвы цирка?
– Недавно стал известным случай нападения медведя на дрессировщика.
– Это было в цирке-шапито, принадлежащем частной компании. А там очень много дилетантов, сейчас, если есть деньги, можно кого угодно купить. А мы работаем в Росгосцирке, и только комиссия решает, можно мне доверить работу с тем или иным животным. За их здоровьем и условиями содержания строго следят ветврачи и другие специалисты.
– Мы перешли к теме, которая сейчас вызывает много вопросов, – о целесообразности использования животных в цирке.
– У нас так всегда – поднимется волна по ничтожному поводу, и вместо того, чтобы разобраться, люди начинают писать в интернете всякую чушь. Как это возможно, чтобы на арену не выходили животные? Российский цирк всегда ими славился. Информационную войну раздувают те цирки, у которых нет животных, потому что мы составляем им серьезную конкуренцию, из-за нас у них падает уровень продаж билетов. И они нашли самый простой способ – организовать кампанию против дрессуры, участия животных в программе. Это же бизнес. А люди не вникают в ситуацию, услышав, что в цирке плохо содержат, бьют и унижают бедных животных, присоединились к этому хору: «Ах, они живодеры!». Приходите к нам на репетицию, посмотрите на наших животных!
На этих словах, как по заказу, заиграла громкая музыка, и в зал стали заходить люди. Как оказалось, раз в месяц для всех желающих в цирке устраивается открытая репетиция.
– Животные в цирке останутся?
– Конечно. Здесь они живут дольше, чем в природе, – до глубокой старости. У Марицы Запашной леопарды размножаются, у Василия Тимченко плодятся сивучи. В природе у маленького звереныша не так много шансов выжить. Если молодой леопард подрался из-за самки, и травмированная лапа начала гнить, он обречен.
– Где им лучше - в зоопарке или цирке?
– Смотря какой зоопарк. Но здесь им в любом случае интереснее, много положительных эмоций. Они ждут, когда мы придем к ним, почешем спинку, поиграем с ними.
– Можно услышать претензии людей: мол, в цирке плохо содержат животных.
– Начнем с того, что питаются они хорошо: каждый леопард получает в день по три килограмма мяса – или говядину, или курицу, или кролика. Раз в неделю, в обязательный для всех хищников разгрузочный день, даем литр молока и яйцо. Геннадьевна съедает каждый день три килограмма рыбы – горбушу, минтай, хек, другие, более мелкие крокодильчики – поменьше.
Раз в месяц мы переезжаем в другой город. Животные едут в рефрижераторе, в довольно просторной клетке, где установлена специальная температура. Каждые два часа их кормят, смотрят, все ли хорошо. Они привыкли, другой жизни не знают. Когда упаковываемся, знают, что скоро в путь, не нервничают.
– Привыкли и вы, артисты, к этим постоянным переездам?
– Да, это наша жизнь. Моя дочь, сейчас ей 23 года, стала ездить с нами с восьми месяцев. Можно было, конечно, оставить ее с бабушкой в Краснодаре, но я хотела, чтобы ребенок был с мамой и папой. Она училась хорошо, несмотря на то, что школу меняла каждый месяц. В классе обычно сразу включалась в общение. Цирковые дети быстро схватывают учебный материал. Она поступила на экономический факультет, но любовь к цирку взяла свое – сейчас она работает в Московском цирке воздушной гимнасткой. Мечтает о животных.
