На днях стало известно, что преподаватель английского языка тверской гимназии №12 Андрей Мишин президентским указом удостоен звания народного учителя России. Это высший «титул» для любого педагога, он присваивается только тем, кто уже является заслуженным учителем России. «МК в Твери» встретился с первым в Верхневолжье народным учителем (и 77-м в России, если Википедия не врет), чтобы его поздравить и поговорить о профессии, которой он служит 30 лет.
Учитель учителей
– Андрей Валентинович, каким критериям, на ваш взгляд, должен соответствовать учитель, чтобы получить это звание?
– Я думаю, в первую очередь, это – учитель учителей, наставник. Он должен реально помогать коллегам, представлять свою методическую систему, свою авторскую школу, издавать свои учебники, делиться опытом. Его знает профессиональное сообщество далеко за пределами одного региона. Звание потому и дается так редко, что соединить все эти показатели одному человеку трудно.
– Народный – тот, кого знает народ.
– Ну да. Когда опыт используется и за пределами школы и области. Заслуженный учитель, в моем понимании, – тот, кто много сделал для региона. Народный должен сделать что-то для страны.
– Как вообще оценивать учителя?
– Критериев много, и каждый из них чрезвычайно важен. Хороший учитель – это проводник поколений. Если ощущаешь себя таким и, вырастив несколько поколений, видишь эту взаимосвязь, значит, действительно смог построить между ними мостик. Сегодня у меня учатся дети и внуки моих учеников, тех, кого я выпускал в начале 90-х. Они говорят, что получили знания и, что важно, школу жизни, научились отношениям на основе доброты, толерантности, терпимости, уважения к другим людям.
Ценная для учителя характеристика – наставничество, сопровождение. Педагог – тот, кто идет рядом. Он играет ключевую роль в формировании личности. Если ребенок, находясь в группе, тем не менее ощущает особое к себе отношение учителя, он на всю жизнь запоминает эту поддержку, сохраняет чувство уверенности. Плюс к тому педагог должен быть в каком-то смысле примером, начиная от манеры поведения и внешнего вида.
Поколение Z
– Кому как не вам, проводнику поколений, можно сравнивать молодежь современную с той, что была 30 лет назад, когда вы пришли в школу.
– По большому счету ничего не изменилось: люди остаются людьми. Конечно же, темп жизни сказывается и на детях. В 90-е, как ни странно, время текло медленнее – мы меньше усваивали, меньше пользовались достижениями науки и техники. Тогда мы в классах слушали пластинки, аппарат крутил фильмы на пленке, треща при этом. Сегодня я работаю с детьми цифровой эпохи. Они с детства на «ты» с компьютером. Они ничего не берут на веру. Раньше я был источником знаний, может быть, даже единственным – ведь я окончил университет и у меня были словари, которые я купил в Англии! А сегодня ни один учитель не является светочем знаний, потому что ребенок настолько хорошо вращается в мире информации с точки зрения ее поиска, что за ним трудно угнаться. Но при этом он иногда плохо ориентируется в разнообразии сведений, в их понимании с точки зрения анализа и синтеза, в усвоении и оценке. И вот здесь мой опыт взрослого, проводника может помочь найти среди моря информации то, что нужно.
Они стали мало читать большие тексты – только динамичные, короткие. Если поколение 90-х читало толстые книги, обсуждало их, то сейчас это делать не получается. Так сегодня устроен ребенок поколения, которое называют «Z».
– Чем еще они отличаются от своих родителей?
– Если у моего поколения страх оставался на генном уровне, то дети 2000-х практически ничего не боятся, это реально открытые люди. Они никогда не жили в цензурированном обществе. С ними общаться сложно, потому что они прямо высказывают, что думают. О них говорят, что у них нет тормозов. Да, так и есть. Их надо учить быть гибкими, готовыми не только говорить, но и давать другим возможность высказаться. Они индивидуалы. Я стараюсь привить умение работать в команде. Им это нравится, но если раньше казалось неправильным выпячивать свое мнение, то сегодня они говорят: «я думаю», «я считаю», «я полагаю». Моя задача – привить критическое мышление, я говорю: «Помимо того чтобы говорить «я думаю», надо еще думать, что ты говоришь, аргументировать свое суждение».
– Что они ценят? Что им нравится?
– Как и старшее поколение, ребята уважают профессионалов. Им нравятся успешные люди, их увлекают чужие достижения. Они более целеустремленные, более амбициозные, чем их родители. Стараются поступать в самые лучшие вузы, не боятся ехать учиться за границу, участвовать в конкурсах, выигрывать гранты. Считают, что должны все успеть? – это тоже черта поколения Z. Ставят себе цель до окончания школы выучиться водить машину, получить права, пройти хорошие компьютерные курсы и, естественно, выучить английский язык. Мне приятно, что я могу дать им что-то в жизни.
– Но 12-я гимназия все-таки не совсем обычная школа. Много лет подряд она признавалась лидером по количеству победителей и призеров олимпиад школьников, не раз входила в число лучших школ России.
– Я знаю не только своих учеников. Мне случается работать и с другими школами, в том числе сельскими, мы проводили курсы и в регионах страны. Первое, что бросается в глаза: у детей есть мотивация и они уметь искать информацию. Когда они встречаются на олимпиадах, не вижу разницы между ребятами, которые приехали из маленьких и больших городов.
– Интернет всех уравнял.
– Да. Как и ЕГЭ. А в период пандемии они все оказались в одинаковых условиях. Делать скидки ученику сельской школы потому, что у него меньше возможностей, не надо. В Интернете масса шикарных курсов, много бесплатных.
Я могу этим гордиться
– Кстати, как вы относитесь к ЕГЭ?
– Меня не все в нем устраивает, но, если говорить о моем предмете, считаю, изначально был сделан принципиально правильный шаг, за что благодарен разработчикам. Они не стали изобретать велосипед, взяли за основу прекрасно зарекомендовавший себя кембриджский сертификат и немного подработали его под наши стандарты. Благодаря ЕГЭ мы продвинулись в некоторых направлениях, например стали больше слушать и понимать речь. Сегодня, в отличие от прежних лет, это стало нормой.
В ЕГЭ все профессионально выстроено, но что мне не нравится, так это излишние мелкие требования, не зная которых можно потерять баллы. Поэтому я видел свою миссию и в том, чтобы создавать учебные пособия, где четко и просто все было бы расписано для любого ученика, чтобы он знал так называемые критериальные основы, начиная с того, где поставить точку, где сделать отступ.
– Сейчас, кажется, иностранный язык преподается лучше и, главное, он не вызывает у школьников страх, как это было раньше. Это так?
– Я думаю, да. Современные дети с языком сталкиваются не только на уроке. Они сидят в Интернете, играют в игры, а там все общение на английском. Возможно, они плоховато знают грамматику, но они не боятся общаться, могут лепить ошибки, но – говорят. Мое поколение всегда стремится к правильности, а у этих ребят беглость на первом месте.
– Хотели сделать ЕГЭ и по иностранным языкам…
– И сразу отменили, даже не введя. Это связано с тем, что чиновникам пришлось бы решать много вопросов – искать учителей, которых не хватает, технически оборудовать школы. Отказавшись от идеи ЕГЭ, они успокоились: раз сдавать экзамены не надо, можно и часы сократить, и классы соединять, если нет преподавателя.
– Есть у вас такое изобретение, такой опробованный методический прием, которым вы гордитесь?
– Как научить понимать текст, как правильно выстроить диалог, написать эссе и при этом уложиться во времени – эти задачи я ставлю перед учителями и стараюсь показать эффективные приемы по подготовке ребят, умению все разложить по полочкам. Да, я могу этим гордиться.
В первое время в стране ребята заваливали ту часть ЕГЭ, где надо было написать развернутое письменное высказывание с элементами рассуждения. Я разработал четкую систему, как пошагово выстроить работу. В 2015 году, когда ввели устную часть, с редакцией «Просвещение» мы первыми в стране создали тренажер. Это сработало. Пройдя школу написания учебников, я понял, что можно избавиться от страха перед языком, если ученик будет делать конкретные шаги. Мои лекции имеют схожие названия: «Эффективные приемы», «Эффективные техники».
Мы не зубрим слова
– С какого класса лучше начинать изучение иностранного языка?
– Я против того, чтобы приступали к этому в начальной школе. Пустая трата времени и ресурсов: младший школьник не очень хорошо поддается изучению всех тонкостей языка. Мы в гимназии на этом стоим, серьезно углубляем предмет только с пятого класса.
– Как вам идея давать сразу два языка?
– Против, однозначно. В нашей гимназии в лингвистическом классе второй язык даем исключительно в формате дополнительного образования, по желанию. Когда в массовой школе пытаются изучать два языка, не получается ни одного. Лучше все ресурсы сконцентрировать на одном. Практика показывает, что, поступив в вуз, ребята легко учат второй язык.
– Многие ваши ученики получают международный языковой сертификат кембриджского университета. Зачем он нужен нашим ребятам? Чтобы поступить в европейский или американский вуз?
– Возможность подтвердить свой уровень не хорошими школьными оценками, а сертификатом крупнейшего университета очень хорошо мотивирует детей. Потом, когда они учатся в вузе, у них открываются дополнительные возможности и для подработки, и для бесплатного обучения за границей, которое предлагают многие российские вузы. Для поступления нужно подтверждение знания языка на должном уровне, потому что лекции читаются на английском. Мы много лет сдаем на эти сертификаты. И они востребованы, ребята понимают их ценность.
– Детям по-прежнему приходится учить неправильные глаголы?
– Конечно. Это как таблица умножения. Знание языка большой труд – как в спорте или балете, здесь приходится попотеть. Тем более я работаю с классами, которые углубленно учат язык по 10-12 часов в неделю. Это безумный труд, и я уважаю за это своих детей. Не надо верить обещаниям: «На наших курсах вы за две недели заговорите, за пять недель запоете, за три научитесь рисовать». Выучить несколько фраз, чтобы объясниться в магазине, за короткий срок можно, а вот чтобы английский стал частью жизни – нет. Я до сих пор продолжаю учить язык, детям говорю, что английского не знаю: в нем почти миллион слов, выпускник Кембриджа или Оксфорда использует 20 тысяч слов. Работаем мы, конечно, не с отдельным словом, а со словосочетанием, фразами, которые постоянно активируются. Но слова не зубрим – это бесполезно. Мы реально проникаем в текст, чтобы понять, почувствовать его красоту.
– Выучить язык способен каждый?
– Конечно. Если попадется грамотный педагог, если есть хорошее пособие. Иногда мне кажется, ребята знают язык лучше меня, и это большая моя гордость. Очень ценно, что они научились учиться. Неталантливых ребят не бывает, их надо только направить. А ты для чего, проводник и наставник?
