У Вячеслава Воробьева, доктора культурологии, кандидата исторических наук, профессора Тверского филиала РГУ им. А.Н. Косыгина, сфер применения его невероятной творческой энергии и талантов много. Его знают, и далеко не только в нашем регионе, как краеведа и общественного деятеля, издателя и поэта, но намного шире и значительно раньше он стал известен как археолог. И сегодня, незадолго до Дня археолога, мы будем говорить с ним о древности. Напомним, что еще совсем молодым ученым Вячеслав Воробьев возглавил историко-археологическую экспедицию Калининского университета, которая открыла более 3000 археологических объектов. Это стало высшим региональным показателем в СССР.
Перекресток путей
– Вячеслав Михайлович, эти открытия, безусловно, представляют ценность для науки. А что дают они нам, обычным людям? Как сведения о жителях первобытной Твери помогают понять себя их потомкам?
– Мне приятно говорить на эту тему, она меня трогает. Мы очень немного знаем, как стали тем, кем являемся сейчас. Но я считаю, можно с уверенностью говорить о том, что все накопленное в нас за сотни и тысячи лет во многом обусловлено спецификой места и общения. С глубокой древности есть места притяжения разных культур. Нам в этом отношении очень повезло: мы живем на Валдайской возвышенности. Господь Бог подарил нам это место. Я думаю, наши предки жили с ощущением, что это место необычно. Я пришел к этому выводу не как археолог, а в большей степени как специалист по исторической географии.
– Чем оно так необычно?
– На Валдайской возвышенности начинаются четыре речные системы. Обычно называют Волгу, Днепр и Западную Двину, о них еще в «Повести временных лет» написано в начале XII века. Но есть еще четвертая система, которая, как и Западная Двина, идет на север, в Балтику, но другим путем. Эта система представлена реками Мстой и Ловатью, которые впадают в Ильмень, оттуда - в Волхов, дальше – в Ладогу, Неву, Финский залив. Она объединяет цепочку рек и озер, не имеет общего имени, по последнему отрезку ее называют бассейном Невы. Длина ее такая же, как у Западной Двины, – ровно 1020 км. Такая вот мистика.
– Перекресток путей.
– Да, получатся крест. Важно даже не то, что отсюда можно куда-то идти: это позже, в государственной истории, было важно направляться к морям, что-то предпринимать. А в эпоху первобытности ценным являлось, прежде всего, то, что сюда могли попасть люди из очень отдаленных территорий, приносившие существенную новую информацию – технологическую и культурную. Перекресток четырех водных путей – место транзита, которое нельзя миновать. Если двигаешься вверх по Днепру, Волге, Западной Двине, системе Невы, то попадешь на Валдайскую возвышенность, и здесь, как витязь на распутье, выбираешь одно из трех направлений. Есть и четвертый вариант: оставаться здесь. А можно вернуться туда, откуда пришел. Весьма вариативная, пятеричная система действий.
То, что дороже любого богатства
– Это что касается связей и путей сообщения. Но был и ресурсный фактор неимоверной важности: самый лучший по качеству в Европе и, вероятно, в мире ржевско-старицкий кремень. Я говорю об этом не из какого-то квасного патриотизма. Как и доктор исторических наук Михаил Геннадьевич Жилин, начальник Верхневолжской экспедиции Института археологии РАН и мой близкий друг, я пропустил через свои руки сотни тысяч вещей, сделанных из этого кремня. В других местах кремень либо острый, но хрупкий, либо прочный, но с тупой кромкой. А ржевско-старицкий кремень сочетает в себе оба эти достоинства: он очень прочный и при этом у него острая режущая кромка. У меня остались шрамы на пальцах – как ни берегся, все равно порезался, настолько он острый.
В древности информация о других местах расходилась моментально без всякого мобильного телефона и других средств связи. Если возникала в чем-то потребность, люди искали и обязательно находили необходимое. Сюда, на Валдайскую возвышенность, из разных мест по великим рекам и их притокам люди приходили за уникальным кремнем. С того времени, как только ледник отступил, начиная с финального палеолита, с девятого тысячелетия до новой эры и вплоть до конца второго тысячелетия, продолжалось это движение. Здесь они находили стратегическое сырье первобытности.
– Запасы еще остались?
– Они неисчерпаемы, открыто 208 месторождений. В древности за восемь тысяч лет выработано менее одного процента запасов. Кремень не востребован при нынешних технологиях, но в медицине он может найти применение как хирургический инструмент. Перспективы огромные. В некоторых клиниках Европы его уже используют, но там кремень значительно хуже нашего…
Люди приходили, кто-то оставался, кто-то уходил, но сохранял в памяти информацию, а это самое главное, дороже любого богатства. Мы в каменном веке много что изобретали. Я говорю «мы», потому что это наши предки. Какая-то информация появлялась извне, это известно по археологическим материалам: в культурных слоях поселений каменного века на Верхней Волге есть формы изделий из Дании, Германии, Польши.
– Какая информация была самой ценной?
– Все, что касается технологических приемов изготовления орудий труда и охотничьего оружия. Скажем, специализированные наконечники стрел на крупного, среднего и мелкого зверя. Крупные наконечники типа «лингби» найдены и на полуострове Ютландия, и у нас. Независимо друг от друга они не могли возникнуть. Нам там делать было нечего: у нас все есть, это к нам приходили гости за кремнем. Жилин, гениальный археолог, объехав Скандинавию и Северную Германию, подтвердил, что такого кремня, как у нас, нет нигде.
Янтарь – из Прибалтики, нефрит – из Хакасии
– Дает археология возможность судить о духовной жизни первобытных людей?
– Об этой сфере жизни мы знаем мало. Об умениях, о рыболовном и охотничьем снаряжении информации больше. Находок, характеризующих духовную жизнь, немного, потому что они сохраняются только в торфяниковых слоях поселениях. Но представить себе мироощущение предков мы можем. Например, видим, что, взаимодействуя, люди обогащались культурными идеями. Информацию о картине мира обитателей Прибалтики дают нам находки из янтаря. На известной стоянке каменного века Языково в Кашинском районе в одном детском погребении, которое я раскапывал студентом, нам попались янтарные украшения из Прибалтики и нефритовое – из Хакасии. Они шли долго с разных сторон света и встретились в погребении мальчика, который умер от болезни несколько тысяч лет назад. Никакие расстояния не являются препятствиями, если на пути не встают огромные горные цепи или пустыни.
– Отчего же у нас не возникла валдайская цивилизация? Школьная история начинается с цивилизаций Египта, Передней Азии, древних Греции и Рима, но мы отстали, в этот список не попали.
– Это не совсем исторический взгляд. Во-первых, мы ни от кого не отставали и, более того, шли впереди. Во-вторых, в энциклопедии «Британика» дается определение цивилизации, которое мне нравится больше всего: это «искусство жить в городах». Цивилизация – искусственная вещь, человек не должен жить в городе.
– Разве важнее местожительство, а не уровень культуры и знаний? Недавно в Эрмитаже, на выставке памятников ассирийского искусства, я видела тончайшей работы каменные барельефы, украшавшие дворцы 28 веков назад. Как всякое произведение искусства, они нефункциональны. В хозяйстве, в общем, эта вещь ненужная.
– Там жизнь проходила в условиях производящего хозяйства, где урожай собирали 3-4 раза в год. А у нас до сих пор зона рискованного земледелия. Первое пашенное земледелие пришло со славянами всего-навсего 1000 - 1300 лет назад. Ни в каменном, ни в бронзовом, ни в железном веках у нас земледелия не было. Только в раннем железном веке стало появляться скотоводство.
Но ресурсы воды и леса наши предки использовали идеально, не варварски – ничего не брали больше того, что необходимо. Поэтому и выжили, и прекрасно себя чувствовали. Когда освоили рыболовство, появился прибавочный продукт, и уже не было необходимости бегать по лесу за зверем с утра до вечера. Выбирали наилучшие места, где можно поставить вершу, рыба сама туда заплывала. Демографических кризисов не было, пространств хватало.
Нефункциональная красота
– Создавали наши предки произведения искусства?
– Их эстетическое чувство было развито в большой степени. Сильно впечатляют вещи, найденные под Редкино в Конаковском районе – костяные и роговые гарпуны удивительной красоты, да еще и с орнаментом. Украшать такие вещи для повышения их эффективности необходимости не было, но их украшали. Или пешня для зимней рыбалки, которую я нашел в Бельском районе в торфянике. Сделанная из основания рога лося пять тысяч лет назад, она была очень красиво орнаментирована.
– Чтобы рыбу поймать, такие излишества не нужны.
– Однажды на стоянке Синяя Гора у озера Селигер в два сезона Игорь Черных нашел в разных местах два кусочка одной и той же вещи. Их соединили, увидели, что это змейка или ящерка, сделанная из кремня. Это очень твердый материал обрабатывать невероятно сложно, особенно тонкие вещи. Длина змейки – около 50 мм, диаметр – 2 - 3 мм. Жилин сказал, что наконечник он может сделать легко, а к этой вещи даже не подступился бы. Потом мы отдали ее математику Сергею Фролову, чтобы он обсчитал ее с механической точки зрения: хотелось понять, как это вообще можно сделать. Академик выдал заключение: там было 403 фасетки-скола, амплитуда силы нажатия очень небольшая, в пределах 2 - 3 кг: сделаешь его чуть энергичнее – вещь сломается, нажмешь слабее – фрагмент не отколется. Отклонение во всех трех проекциях при нажатии составляет не более 2 - 3 градусов. Вещь не утилитарная, она служила украшением или как фетиш. И напоследок Сергей Фролов добавил: «Технологически (я не говорю об эстетике) эту змейку было сделать труднее, чем головку Нефертити». Это к вопросу, отстали мы или нет. Просто – совсем другой мир.
– Мы о далеком Египте, кажется, знаем больше, чем о своем, близком. Тверская область в древности – какая она?
– Мир охотников и рыболовов. Оседлое население жило на берегах рек или преимущественно озер: там рыбы больше и ловить ее легче, чем на больших реках, особенно на выходе реки из озера, где и устраивались крупные поселения. Люди установили хороший контакт с природой, договорились с ней: мы берем совсем немного, только то, что нужно, остальное не трогаем и бережем. Я не идеализирую. В этой ситуации баланса, гармонии, которой мы вряд ли достигнем, люди проживали в течение сотен и даже тысяч лет, не меняя положения своего поселения. Языково, стоянка в Кашинском районе, на выходе речки Яхромы из озера Скорбеж, существовала с середины пятого до конца второго тысячелетия до новой эры. Три с половиной тысячи лет без перерыва. У нас есть такие города? У обитателей этого поселения не было необходимости менять место жительства, чтобы искать добычу. У них она была всегда рядом – в озере (рыба и водоплавающая птица) и ближайших лесах. Кроме того, звери приходили к озеру на водопой, и их добывали на побережье.
Продолжение разговора в следующем номере «МК в Твери».