Человек и лампа
Строго говоря, Михаил Бонч-Бруевич, герой нашей публикации, не первый радист. Первым, как известно, был «отец радио» Александр Попов (хотя некоторые утверждают, что итальянец Маркони). Но Бонч-Бруевич был человеком, который построил первую в России военную приемопередающую радиостанцию; написал первое пособие по работе на радиоаппаратуре; спроектировал и изготовил первые отечественные радиолампы; основал радиотехническую отрасль промышленности; сыграл ключевую роль в строительстве первой советской радиостанции «Радио Коминтерн». Он не тверской уроженец, но все его главные достижения и победы в радиотехнике произошли именно в Твери.
Зимой 1888 года молодой профессор Технической школы в Германии по имени Герман Герц продемонстрировал опыты, свидетельствующие о том, что в природе существуют невидимые глазу электромагнитные волны, способные переносить энергию. Вскоре эти волны получили название «радио». Именно в те дни, когда Герц открыл их, в Орле родился человек, которому суждено было стать отцом нашей радиотехнической отрасли.
Михаила Бонч-Бруевича, выходца из обедневшей семьи польских дворян, родители видели военным инженером. Семья переехала в Киев, где Михаил окончил коммерческое училище, а в 1906 году он поступил юнкером в столичное Николаевское инженерное училище. Курс физики читал известный профессор Лебединский. Сближение с ним, которое началось на втором курсе, оказало решающее влияние на всю дальнейшую жизнь Михаила. В училище была небольшая радиолаборатория, где Бонч-Бруевич проводил все свободное время, и даже после выпуска он добился распределения в богом забытый Иркутск, где дислоцировался единственный в России электротехнический саперный батальон (тогда еще не было в ходу слово «радио», и батальон назывался «подразделением искрового телеграфа»).
Постепенно Михаил превращался в ученого, публикуя свои статьи в научных журналах. Его крупная работа по теории искрового разряда была опубликована в виде двух статей в «Журнале Русского физико-химического общества». А автор удостоился за нее премии им. Ф.Ф. Петрушевского, присуждавшейся раз в три года за оригинальные исследования по физике. По рекомендации профессора Лебединского его приняли в члены Русского технического общества, что было большой честью. Такое признание во многом способствовало тому, что в 1912 году Бонч-Бруевича перевели в Санкт-Петербург, и после успешной сдачи экзаменов он был принят в Офицерскую электротехническую школу, где готовились кадры инженерных войск. Михаил завершил обучение в последних числах июля 1914 года. Буквально через несколько дней началась Первая мировая война.
Почти сразу после начала военных действий Бонч-Бруевич получил назначение в Тверь – помощником начальника Тверской военной приемной радиостанции международных отношений (она же Тверская радиостанция спецназначения). Место для нее было выбрано удачно – на Желтиковом поле, через которое проходила Николаевская железная дорога, что облегчало доставку на стройку материалов и оборудования. Относительно близко находилась электростанция Товарищества тверской мануфактуры, с которой можно было подать питание на станцию.
С самого начала войны возникла крайне неприятная для русской армии ситуация. К тому времени радио стало проникать в армейскую жизнь, и в Москве и Петербурге построили две мощные передающие станции для обеспечения связи со штабами союзников. Но уже после начала войны выяснилось, что по чьему-то разгильдяйству обе станции были оборудованы немецкой аппаратурой. В любой момент перегорит какая-нибудь важная деталь — и купить замену будет негде. Да и вообще – как-то странно воевать с немцами, используя радиостанции с немецким оборудованием. Требовалось как можно быстрее построить новую специальную военную станцию, оснащенную исключительно отечественной радиотехникой. С этой задачей и был направлен в Тверь штабс-капитан Михаил Бонч-Бруевич.
На берегу Волги установили три стометровые мачты-антенны с подвешенными на них горизонтальными металлическими антеннами-канатиками общей протяженностью около километра, оборудовали заземление, а рядом построили барак для радиостанции – за странную форму его прозвали «сапогом». Форму, к слову, предложил сам Бонч-Бруевич – он посчитал, что так будет удобнее всего расположить никелевые детекторы для приема искровых радиосигналов. Территорию оцепили колючей проволокой. В кратчайший срок построили рубленый дом для станции и три засыпных барака для сотрудников. Для автономной электростанции привезли двигатели, установили два приемника, телеграфные аппараты и искровой передатчик.
Уже в октябре 1914 года Тверская радиостанция спецназначения начала регулярную работу. В ее штат входило около 40 человек — руководители, радисты-«слухачи», телеграфисты, электрики, переводчики, шифровальщики, машинистки, работники канцелярии, столовой и другие сотрудники. Уже после революции радиостанцию в Твери демонтировали, все оборудование перевезли в Нижний Новгород, где при участии Михаила Бонч-Бруевича создавался первый в стране радиоламповый завод — первенец отечественной радиотехнической промышленности. Это уже другая история, принадлежащая сотням иных городов и миллионам людей. Но начиналось все у нас в Твери.
Михаил Бонч-Бруевич так бы и остался в истории первым начальником военной радиостанции, если бы не его технические идеи. В 1916 году 26-летний радиоинженер Бонч-Бруевич организовал при радиостанции мастерскую, в которой начал разрабатывать первые электровакуумные радиолампы – сам он их называл «катодными реле». В то время такие делали только на одном заводе в Англии, за каждую платили 300 рублей золотом. Оснастить радиостанцию подобными устройствами было необходимо для того, чтобы приемная аппаратура стала более чувствительной к сигналам. В те времена радиотелеграфисты (как правило, это были рядовые солдаты) во время дежурства на станции неотрывно «слушали эфир», вылавливая телеграфную морзянку, едва различимую в море шумов атмосферного электричества и треска искровых передатчиков.
После тщетных попыток получить для Тверской радиостанции лампы через Главное военно-техническое управление поручик Бонч-Бруевич решил делать их своими силами. Мастерской для лампового производства требовались специальные насосы для откачки воздуха из баллонов, стекло, газовые горелки, стеклодувные инструменты, много дефицитных материалов, в том числе вольфрамовые нити накала. Ничего подобного у Бонч-Бруевича не было, но интенсивные поиски дали результаты, и к концу 1915 года несколько ламп удалось изготовить. Они позволили осуществить прием заграничных радиосигналов и заняться разработкой приемно-усилительных устройств. Вскоре был достигнут громкоговорящий прием телеграфных сигналов.
Первые «лампы Бонч-Бруевича» выглядели так: трехлитровая стеклянная банка с вольфрамовой нитью внутри. Чтобы откачать воздух, банку примазывали к диску насоса глиной. После чего призывали самого сильного солдата, который начинал с бешеной силой крутить насос, а второй солдат в это же время поливал банку водой – чтобы она не взорвалась от перепада давления.
Это было кустарное производство, но лампы работали и вдобавок обходились оборонному ведомству в смешную сумму – 32 рубля ассигнациями. Кстати, в современных справочниках и энциклопедиях это изобретение неизменно значится в числе ста самых великих достижений в мировой истории техники.
Вскоре главное военно-техническое управление отбило в Тверь депешу о необходимости изготовить партию из 100 таких «катодных реле», которыми планировалось оснастить все военные радиостанции русской армии. И в 1916 году в Твери, точнее, в мастерской Тверской радиостанции спецназначения, началось серийное производство радиоламп с высоким вакуумом и соответствующих приемных аппаратов. Тверские лампы работали примерно по месяцу каждая, после чего у них перегорали нити накала из-за недостаточно глубокого вакуума в колбах. Для продления срока службы ламп Бонч-Бруевич придумал конструкцию с двумя цоколями и нитями накала с противоположных сторон колбы. Когда одна из нитей перегорала, лампу переворачивали, включали другим цоколем, и она работала еще один срок. Тверская «внештатная лаборатория» выпустила около 3000 штук двухцокольных ламп, сэкономив для государства в условиях войны более полумиллиона золотых рублей.
В 1916 году, продолжая работать в Твери, Михаил Бонч-Бруевич подготовил и издал по заданию Главного военного технического управления первое русское учебное пособие по электронике, а в следующем году опубликовал свою основополагающую работу «Применение катодных реле в радиотелеграфном приеме». Годом позже он предложил схему переключающего устройства, которое имело два устойчивых рабочих состояния. Впоследствии оно получило название «триггер». Как часто бывало с российскими изобретениями, в данном случае патент на «переключающее реле, использующее трехэлектродные вакуумные лампы», получили зарубежные специалисты — британские радиоинженеры Икклз и Джордан.
В первые месяцы советской власти на Тверской радиостанции произошли важные перемены. Она перестала быть военной и перешла в ведение Наркомата почт и телеграфов. Летом 1918 года на радиостанцию приехал нарком Подбельский, осмотрел хозяйство, был приятно впечатлен и, докладывая о результатах поездки Ленину, обсудил с ним возможности увеличения выпуска отечественных радиоламп. В Твери таких возможностей не было по причине промышленной разрухи, и для размещения лаборатории выбрали Нижний Новгород.
Бонч-Бруевичу не хотелось покидать Тверь: за четыре года она стала для него родным домом, к этому верхневолжскому городу привыкли и он, и жена Александра, здесь родился их сын Алеша. Но 16 августа 1918 года эшелон с 18 сотрудниками Тверской радиостанции, их семьями и пожитками, а также имуществом и оборудованием лаборатории прибыл в Нижний Новгород. В 1921 году по проекту и под руководством Бонч-Бруевича в Москве на Вознесенской улице (ныне улица Радио) приступили к строительству первой в стране Центральной радиотелефонной станции, радиопередатчик для которой мощностью 12 кВт был спроектирован и изготовлен в Нижегородской радиолаборатории. Уже через год станция начала работу, обеспечив радиовещание для слушателей, которые смогли принимать радиосигнал на большой территории. А 19 марта 1922 года передатчики радиовещания установили на башню, возведенную на Шаболовке по проекту гениального инженера Владимира Шухова. 17 сентября в 15 часов диктор объявил: «Алло, алло! Внимание! Говорит Москва!», и состоялась трансляция радиоконцерта — первой в России музыкальной радиопередачи. В числе участников концерта, кроме вокалистов Надежды Обуховой, Антонины Неждановой, Бориса Евлахова, оркестра Большого театра, выступал также скрипач Борис Сибор — наш земляк, уроженец Торжка. С 7 ноября 1922 года станция стала именоваться «Радиостанция имени Коминтерна».
Михаил Александрович Бонч-Бруевич умер в Ленинграде 7 марта 1940 года. Его старший сын Алексей, родившийся в Твери, также стал крупным ученым – специалистом в области квантовой электроники и физической оптики. Алексей Михайлович Бонч-Бруевич удостоился Государственной премии СССР за создание первого в мире лазера на неодимовом стекле, серийно освоенного нашей промышленностью в 1964 году — раньше, чем начался промышленный выпуск таких лазеров за рубежом.
Автор благодарит Вячеслава Михайловича Воробьева за предоставление редких биографических материалов о тверском периоде жизни и деятельности М.А.Бонч-Бруевича.