Мы не поленимся проехать 300 километров, чтобы посмотреть прекрасную деревянную застройку Углича, при этом предметы восхищения и гордости нашего региона находятся в забвении.
Вдоль по Пушкинской
Гуляя по центру Твери, привычно вздыхаем при виде старых заброшенных зданий, построенных в прошлые столетия. В течение многих лет на наших глазах разрушался дом №6 на улице Серебряной. Он держался долго, но был обречен, уже и крыша провалилась, и на фасаде появилась табличка: «Близко не подходить. Дом рушится». В прошлом году он все-таки рухнул. Такая же судьба, похоже, ждет и очень красивое здание на набережной Волги за костелом в стиле модерн, дом Мутузова.
Эти и другие здания – объекты культурного наследия, и во многих из них живут люди. Сколько их – на улице Бебеля, Вольного Новгорода, набережной Волги, Желябова, Жигарева, Крылова! Вот, например, дом 2а на Пушкинской, который в списках объектов историко-культурного наследия Тверской области числится как дом Клементьевых, время постройки – первая половина XIX века. Как рассказала Елена Леонтьева, которая жила здесь много лет с 1948 года, на ее памяти ремонт здания был сделан всего один раз – в 50-х годах.
Первый этаж, как и второй, тогда разделили на квартиры, в одной из них мама Елены сделала кухню, поставила газовую плиту и раковину. Топили печку брикетом, пользовались единственным на пять квартир туалетом, который находился на лестничной клетке. Много лет жители этого дома обращались в администрацию города по поводу улучшения условий проживания, их отправляли в управление по охране памятников культуры, а там говорили одну и ту же фразу: «Денег нет и не предвидится». По несущим стенам побежали трещины, в некоторых местах образовались большие сквозные дыры.
А когда внешняя часть стены обвалилась, после долгих хождений по инстанциям Елене Леонтьевой и соседям, которые жили выше этажом, удалось-таки получить нормальное жилье. Сейчас, по прошествии более 12 лет, эти две квартиры выставлены на продажу. Делаются стяжки, замазываются щели, есть слабая надежда, что сохранится дом, который застал Пушкина. Здесь, говорят, была конюшня и прачечная, соседи смеялись над его современными обитателями: «Там Александр Сергеевич стирал свои подштанники, а теперь вы живете».
– Во втором подъезде люди до сих пор живут, – рассказывает Елена Леонтьева, – вот там настоящие трущобы! Войдете, упадете в обморок. Стены черные, все разваливается, загажено. Если бы моя стена не рухнула, так бы и я жила до самой смерти.
Стоит еще рядом с костелом затянутый сеткой дом XVIII века. Известно, что он находится в частном владении, люди хотели бы там жить. Но денег на ремонт нет.
Медленно, но верно
– Мы заложники ситуации, – говорит Оксана Белякова, начальник отдела государственного учета и историко-культурной экспертизы Главного управления по государственной охране объектов культурного наследия Тверской области, – конечно, жаль жильцов, они не виноваты, но с другой стороны... Мы не поленимся проехать 300 километров, чтобы посмотреть прекрасную деревянную застройку улиц Углича, при этом предметы восхищения и гордости нашего региона находятся в забвении. А ведь у нас очень красивая историческая застройка.
Как сообщили в управлении, в настоящее время на территории Верхневолжья расположены 10524 объекта культурного наследия; 4597 являются памятниками архитектуры и истории, 544 из которых относятся к жилому фонду. Главная причина плохого состояния некоторых из них заключается в том, что процесс реставрации очень дорогой и долгий. У города на ремонт таких объектов денег нет и быть не может – в бюджете это не предусмотрено. Ремонт дома стоит, предположим, 200 тысяч, а реставрация – 20 млн. Такая разница в цифрах наводит городские власти на мысль, что лучше отремонтировать 10 обычных зданий, чем один памятник, ведь люди должны где-то жить.
Если жители дома хотят стать его собственником, надо быть готовым к тому, что ремонт памятника архитектуры ляжет на них тяжким бременем. Они должны осознавать степень риска, на который идут. И поэтому тем, у кого нет достаточных средств на его поддержание, лучше воздержаться от приватизации. Из-за этого дом на Серебряной постигла печальная участь. Собственник получал предписания по поводу его состояния и каждый раз отвечал, что денег нет. Кроме как отправлять жильцу обращения об административном нарушении, управление по охране объектов культурного наследия сделать ничего не может – оно ограничено законодательством. Но, как заметила Оксана Белякова, такие же руины, являющиеся чьей-то собственностью, можно видеть в центре не только российских, но и европейских городов.
– К нам приходят неравнодушные жители, интересуются судьбой памятников архитектуры, – рассказывает Оксана Белякова. – И, к счастью, я могу их обнадежить – по многим из них вопрос решается. Завершается реставрация реального училища на Советской, 5. Осталось нанести последние штрихи к облику здания, построенного в XIX веке. Ведутся работы и в Бежецке, в здании музея на улице Большой, 63. На него тоже выделены деньги из областного бюджета. Будет отреставрирована колокольня Николаевского собора в Калязине – этому объекту Правительство Тверской области уделяет пристальное внимание. Весной строители приступят к реставрации Аваевской богадельни. Не все делается так быстро, как хотелось бы, но работа, серьезная, поэтапная, идет.
Город-сад
Причиной тому, что здания, вопреки уверению, государство не охраняет, известный тверской краевед Павел Иванов называет несовершенство законодательства. Оно совершенствуется, но очень медленно, и даже в таком виде не соблюдается.
Крайне сложно найти человека, который расселит жителей старого дома, проведет полноценную экспертизу, под надзором архитектора по всем правилам восстановит его. А ведь нужно соблюсти жесткие условия: если дом реставрируется по программе «рубль за метр», нужно в течение семи лет сделать документацию и провести все необходимые работы. Каким надо быть альтруистом, влюбленным в Россию человеком, чтобы вложить деньги в песок и получить домик, каждый метр в котором будет дороже квартиры в Майами! И купить его нельзя, можно только взять в аренду на 49 лет. Еще надо учесть тот факт, что у нас правила игры меняются на ходу: человек отреставрирует дом, а в аренду ему его не дадут. Может быть и такое.
И все-таки есть такие люди и организации, которые спасают памятники, как дом Белюстина в Калязине в начале 2000-х, но их единицы.
Есть места, где этот вопрос решается лучшим образом. Как заметил Павел Иванов, города Белоруссии, сильно пострадавшие от Великой Отечественной войны, выглядят намного лучше наших.
– Очень многие дома, в том числе здания 50-х годов, у них являются объектами историко-культурного наследия. И забота о них лежит на плечах государства, а не частника. Кстати, в Белоруссии высота и цвет заборов, облик балконов должны соответствовать стандартам, а рамы в окна вставляет государство. Поэтому улицы выглядят очень хорошо. В историческом центре все крыши домов однотипные, покрашены в один цвет. С колоколен, например, в Гродно или Витебске открывается вид на средневековую застройку, которой там… не было. А был советский страшный город. Наше наследие круче белорусского на два порядка. Страшно больно и обидно, что у нас не так, что мы так не смогли. И даже хрущевки могут быть красивыми, если их грамотно отреставрировать. Каждый районный город в Белоруссии благоустроен. У них работает программа, в соответствии с которой ресурсы концентрированно вкладываются в конкретный город и район, как это было в 2008 году – большие средства пошли на город Оршу. Он был разбит больше, чем Ржев, – там фронт два года стоял, а в результате строительных работ превратился в аккуратный средневековый город. Годом раньше был Витебск, потом Могилев. В России хорошо сделан Татарстан, центр Новгорода, кое-что в Ярославле, отчасти города Поволжья. В Тверской области одна из худших ситуаций в России. Я много езжу, многое вижу. Проблемы есть везде, но мало мест, где так же плохо, как у нас.
Где был модерн, там китч стоит
– Систему надо менять, – считает Павел Иванов. – Она не позволяет российским реставраторам высочайшего класса (причем даже лучше, чем в Белоруссии) – белокаменщикам, мастерам монументального искусства, штукатурам и плотникам - работать с памятниками архитектуры. Она не допускает их напрямую к государственным деньгам, но зато позволяет организациям, имеющим лицензию на реставрационную деятельность, выигрывать тендер. Компании демпингуют, когда на кону – памятники высочайшего класса, например, деревянные здания, подобных которым нет в мире. Откусив кусок от государственного пирога, на оставшиеся деньги они берут в субаренду ту подрядную организацию, у которой есть специалисты. Но за три копейки работать не хочется, поэтому нанимаются "джамшуты", не знающие ничего об этом здании. Хорошо, если они реставрируют школу 20-х годов, а если церковь XVI века, случается катастрофа, к чертям летят все реставрационные правила и технологии. А дело-то за малым: отдать деньги тем людям, которые умеют делать свою работу.
В связи с этим Павел Иванов напомнил историю, которая произошла несколько лет назад в Кимрах, когда строительная бригада испортила дом в стиле модерн – снесла красивую башенку, поменяла дверь.
– Известен способ, к которому прибегает застройщик, желающий приобрести кусок земли в центре, – он поджигает старое здание, стоящее на этом месте, – говорит краевед. – Все знают, если нет коммерческой выгоды, здания не горят. В Твери таких случаев, к счастью, немного, в отличие от Вологды, где все дома в центре – деревянные коммуналки. Это просто национальное бедствие: за 20 лет в городе сгорело более 200 зданий, один другого красивее. Жгут беспощадно и Томск, в котором 2000 прекрасных деревянных домов, ради которых со всего мира едут туристы. С этим борются, но пока не будет принят закон, в соответствии с которым житель не отчуждаем с участка, где стоит его дом, дело с мертвой точки не сдвинется.
Что касается незаконных застроек, бороться можно только на стадии проведения экспертизы. Для застройщика, который влезает в историческую часть города, штраф вполне подъемный. Управление охраны памятников может выписать предписание устранить нарушение, возбудит ходатайство через суд. Но ответчик на суд не является, и дело тянется много лет.
Памятники архитектуры – общее достояние. Для того чтобы его сохранить, можно обратиться к опыту не только Белоруссии, но и Татарстана – в этой республике, где объекты культурного наследия отремонтированы за счет государства, поток туристов составляет полтора миллиона человек.