В сборнике «Метрические книги города Твери», который на днях вышел из печати, опубликованы метрические книги мусульман за 1905-1918 годы, статьи о статистике мусульман губернии и краткая биография тверского муллы Хусаина Сейд-Бурхана. Об этой книге мы беседуем с автором статей и составителем, переводчиком со старотатарского, историком и краеведом, руководителем аппарата Духовного управления мусульман Тверской области Фаритом Батыргареевым.
– Фарит, поздравляю вас с этим событием, важным для вас и всех тверских приверженцев ислама. Расскажите, пожалуйста, как шла работа над сборником.
– Над этой темой я стал работать в архиве в середине 90-х годов. Но началось все еще раньше, с интереса к прекрасному памятнику архитектуры – татарской мечети. Построенное в 1906 году здание, к счастью, хорошо сохранилось в советские времена, когда мечеть была закрыта. Не потерялось и дело губернского правления, где зафиксирована вся хроника строительства, указаны архитекторы, люди, которые вели технический надзор. Поручителем от мусульманской общины выступил Фатих Ибрагимович Алышев, купец, владелец буфетов на Николаевской железной дороге. При строительстве мечети основную долю расходов он взял на себя. Благодаря этим документам в 2004 году удалось написать книгу «Татары в Тверском крае».
Кузнецы, извозчики, военные
– В архиве я обнаружил хорошо сохранившиеся метрические книги, и мне стало интересно, кем были первые татары, приехавшие в Тверь в конце XIX – начале XX века.
– Других национальностей среди мусульман не было?
– Были и другие, но не больше пяти процентов. Основная масса – татары.
– Старотатарский очень отличается от современного?
– Графика арабская, много заимствований из фарси и арабского языка, порядка 30 процентов. Они вошли в старотатарский, как и в другие тюркские языки, с принятием ислама. Старотатарский литературный язык, который еще называют «тюрки», сформировался в послемонгольский период. Он был популярен со средних веков до XX века, но пользовались им только хорошо образованные люди – имамы, поэты. Идею перевести метрические книги подсказал мне московский журналист Ахмет Галимов. «Тебе будет интересно узнать, кто были эти первые тверские татары, откуда они пришли», – сказал он.
– Кто же они были, откуда пришли?
– 95 процентов тех татар, которые приехали в Тверь в конце XIX века, были жителями уездов Нижегородской губернии и Касимовского уезда Рязанской губернии. В сословном отношении они неоднородны: были среди них мещане, дворяне, военные, хотя в основном это государственные крестьяне. В то время во многие города Российской империи устремились жители деревень на заработки. В русле этой тенденции в связи со строительством в Твери Рождественской мануфактуры Берга, Морозовской текстильной и Коняевской мукомольной фабрик было и переселение сюда татар. Кроме того, в нашем городе стояло немало расквартированных военных полков, среди представителей низших офицерских чинов числилось много людей этой национальности. Согласно данным первой российской переписи 1897 года, в Тверской губернии татар насчитывалось 800 человек. Они являются основателями мусульманской общины, и они же помогали возводить мечеть. В апреле 1906 года начали, в октябре закончили.
– Всего за полгода – все бы так быстро строилось!
– В метрической книге есть такой интересный факт: в записи бракосочетавшихся за 1918 год встречается запись о смене конфессиональной принадлежности. Молодая женщина, выходящая замуж за мусульманина, приняла вероисповедание мужа. Это стало возможным только после того, как 17 апреля 1905 года император издал Указ «Об укреплении начал веротерпимости», до этого был разрешен переход только в православие.
– Информации о более поздних годах нет?
– Если в первой переписи населения обозначалась не национальность, а конфессиональная принадлежность, и татары были записаны как магометане, то в следующей, 1926-го года, так называемой «сталинской», национальность указывалась. Но данные этой переписи все специалисты подвергают сомнениям. Очевидно, что в советский период росло городское татарское население – они ехали на новые фабрики и заводы. В 30-е годы в Тверской губернии были открыты торфоразработки, и из Пензенской губернии прибыло много татар по вербовке. Это была вторая волна татар-переселенцев. Они образовали здесь компактно поселение Лукино. Сейчас деревня вымерла, осталась как дачное место.
– Опишите жизнь тверских татар в начале XX века.
– Эти люди были довольно мобильными – одни приезжали, другие уезжали. Селились в Татарской слободке, которая начиналась от конца Миллионной и шла до Лазури. Об этом напоминает название одного из переулков – Татарский. Многие держали лошадей, занимались извозом, выгружали с барж зерно и везли на мукомольную фабрику. Работали на мануфактурах. С запада от мечети, там, где сейчас Смоленский переулок, стояли кузни. Католический храм уже был, только стоял чуть глубже. Татары – люди открытые, доброжелательные, на своем круге не замыкались, хотя традиций придерживались. Вино и водку не пили, но если кто-то пускался в пьянство, после третьего предупреждения его выпроваживали на родину, в деревню – там жить тяжелее, пить некогда.
Когда за дело берутся аксакалы
– Хотя ответ на этот вопрос легко предвидеть, все-таки расскажите, что произошло с мечетью и мусульманской общиной после революции?
– Политика советского государства в отношении верующих известна. Репрессиям подверглись в первую очередь священники, как православные, так и мусульманские. Тверской мулла Хусаин Сейд-Бурхан и купец Алышев погибли в заключении, мечеть была передана горисполкому. Во время войны в этом здании продавали керосин, размещался военторг, а после 60-х – кафе «Восток». После выхода закона «О свободе совести» в 90-е годы татары зарегистрировали общину. Свои подписи под письмом главе города поставили 120 человек, в том чисел активист Валерий Давыдов, который одно время был главным архитектором города. Он мусульманин, его отец из крещеных татар, мать татарка. Он и его коллеги из Гражданпроекта много сделали для возрождения мечети. Через месяц, в сентябре 1992 года, здание вернулось законному владельцу – мусульманской общине. Наши аксакалы собрали народ, стали приводить здание в порядок. И уже через месяц на втором этаже открылся молельный зал.
– За полгода построили, за месяц вернули, через месяц начали встречаться на общей молитве!
– Но первоначальный вид здания был воссоздан только через 17 лет.
– Каков сегодня национальный состав прихода?
– В 90-е были еще живы аксакалы – татары, тогда они составляли 90 процентов прихода. Сегодня это многонациональное сообщество, в которое входят узбеки, таджики, кавказские и среднеазиатские народы, студенты медакадемии из стран Африки. Основную массу прихожан составляют рабочие мигранты.
– Но по традиции имамом назначается татарин?
– Да, государство всегда опиралось на татар как посредников между среднеазиатскими народами. Документы подтверждают, что татарские муллы распространяли знания об исламе в степях, где жили киргиз-кайсаки (казахи). Предкам современных татар из Волжской Булгарии принесла ее делегация багдадского халифа. В 962 году они приняли ислам.
Жена должна слушаться мужа
– Расскажите, пожалуйста, о жизни прихода.
– Мечеть – это не только место для молитвы, но и центр религиозных знаний. У нас действует воскресная школа, где взрослые и дети постигают основы ислама, учатся читать Коран на арабском языке. Велика роль имама не только как духовного лидера мусульман губернии, к нему приходят по самым разным вопросам – за советом, с просьбой устроить в больницу, помочь с пропиской, работой. Мусульманин, когда сталкивается с трудной жизненной ситуаций, знает, куда пойти. Одна женщина с тремя детьми осталась практически на улице – муж уехал, за съемную квартиру нечем платить, к тому же дочь сломала ногу. Пока не нашлись родственники из Узбекистана, они жили у имама в его небольшой квартире. В мечети есть фонд закят, который формируется из пожертвований прихожан. Эти деньги идут на помощь людям. Безработной женщине, швее по профессии, купили швейную машинку. Молодому парню оплатили автошколу.
– Если в православной церкви мы видим в основном женщин, то у вас – одни молодые мужчины.
– Да, женщин очень немного, но есть и активные прихожанки – бабушки-татарки. Узбечки и башкирки у себя на родине в мечеть не ходят, а здесь бывают часто – чтобы встретиться со своими. Когда ислам формировался, было принято в мечети женщин отделять от мужчин. В Коране написано: «Женщина может посещать мечеть, но лучше, если она будет молиться дома».
Бывают у нас и русские девушки – выходя замуж за мусульман, они принимают ислам. Однако здесь есть такой меркантильный момент: у иностранцев на родине силен обычай давать семье невесты большую сумму денег. А здесь он «бесплатно» получает жену, с которой потом едет домой. Эта традиция, как любое расточительство, противоречит исламу, так же как и непомерные траты на многолюдную свадьбу.
– На одном заседании, которое проводило правительство региона при участи представителей РПЦ, во время обсуждения вопросов демографии митрополит Савва привел в пример мусульман. Он сказал, что в материальном плане им тяжелее, чем русским, но детей тем не менее у них много.
– Ислам помогает сохранить многодетность, но многое зависит от уклада жизни. У узбеков, таджиков, народов Кавказа общинность сохранялась и в советское время. Они жили в деревнях, аулах, кишлаках. Более урбанизированные – татары, башкиры, другие жители Поволжья, активно принимавшие участие в стройках коммунизма, как и русские, потеряли связь с общиной, от патриархальных обычаев ушли.
– Так брать с них пример?
– Конечно. Мы против абортов, за многодетность.
– И еще один вопрос. К сожалению, в последнее время ислам в сознании граждан связан с экстремистскими выходками…
– В исламе возникают радикальные течения, только когда вмешивается политика. Экстремисты не знают ислам, они забыли священную книгу Коран, где написано, что убивать человека – грех. Радикализму подвержены молодые люди, не нашедшие себя, маргиналы. Мусульманин, кроме ислама, как флаг ничего не может взять в руки. Он его и берет, и приспосабливает под себя, чем пользуются политики, преследующие свои цели, от духовности далекие.
– Иногда горожане жалуются, что у мечети очень много людей, и обязательно вспоминают дикий обычай резать на улице баранов.
– В пятницу во дворе мечети молится тысяча человек, потому что здание вмещает только 500. Что делать, всем места не хватает. Что касается баранов, то и среди мусульман есть люди, которые не прислушиваются к имамам, рассказывающим, где, когда и при каких условиях производится забой животных. Слава Аллаху, сейчас есть фермы с необходимым оборудованием, где этот процесс совершается по религиозным и санитарным нормам.
– На каком языке вы общаетесь?
– Конечно, на русском. У нас среди мусульман – представители 30 национальностей. Как-то мы собирались вместе с православными иерархами. Один из них говорил о нравственных основах, кто-то из наших сказал: «Да у нас то же самое!».