Это – живые воспоминания о, пожалуй, одном из самых страшных событий в Тверской области. Елена Голубева помнит тот вечер наизусть: 27 ноября 2009 года, когда "Невский экспресс" терпит крушение рядом с ее казармой, разделит жизнь пенсионерки на две части. Изо дня в день, из ночи в ночь (да, такие воспоминания не могут не преследовать всю жизнь) бабушка переживает то, что произошло, ведь ее дом стал последним пристанищем для некоторых жертв. Эта история была написана десятки раз, но история самой Елены Голубевой, человека, который прожил непростую жизнь и нашел в себе силы и самоотверженность в тот холодный осенний вечер, также хочет быть рассказанной.
Сейчас в доме у пенсионерки регулярно подтекает крыша, а депутаты-помощники говорят, что не все так просто. Мы отправляемся туда, в деревню Лыкошино, где живет бабушка Лена, чтобы узнать, что на самом деле происходит и в ее доме, и в ее сердце.
Этой женщине 21 февраля исполнится 93 года, и она помнит все: день, когда устроилась работать на железную дорогу, ночь теракта, имена людей, которые ей помогают и поныне – даже они оказались переплетены меж собой. Жизнь Елены Михайловны неразрывна с железной дорогой: руководство РЖД выделило Голубевой казарму на 284 километре линии Санкт-Петербург — Москва, ставшую пенсионерке домом ровно до 27 ноября 2009 года. После крушения "Невского экспресса" бабушку переселяют в дом, построенный на скорую руку (за 19 дней) в деревне Лыкошино – и тут, также в нескольких метрах от нового жилища, проложены железнодорожные пути, а рядом стоит указатель о месте крушения поезда, разделившего жизнь бабушки на "до" и "после".
Дорога длиною в жизнь
Лыкошино можно назвать одной из неплохо развивающихся деревень: тут есть и школа, и недавно построенная амбулатория. Но на улицах – тишина и практически нет машин. Мы останавливаемся у небольшого домика Елены Михайловны. Указатель "Мемориальный крест памяти крушения поезда "Невский экспресс", установленный у дома, безжалостно смотрит в окно пенсионерки даже сейчас, после пережитой трагедии, ежедневно напоминая о событиях того дня и о ее родной казарме.
На открытой веранде сразу бросается в глаза мягкое и большое кресло, на котором словно бы кто-то недавно сидел – "бархатная" подстилка едва покрылась небольшим слоем снега и еще слегка смята. А напротив входа грозно полаивает собака Тепа, которая через пару минут собственной оценки пришедших гостей добреет и начинает ласкаться.
- Проходите, садитесь, - слышим бодрый голос хозяйки жилья. – Раздеваться не надо, дома прохладно. Включу обогреватель – становится всего лишь немного теплее, а почему так происходит – не знаю…
В открывающейся двери показывается сначала синяя табуретка, а потом появляются и руки Елены Михайловны, которые крепко держат табурет с двух сторон.
- Ходунки у нее есть, вот там стоят. Но не хочет она с ним, все так ходит, - встречает нас и дочь Валентина, которая также прибыла к визиту гостей.
В небольшом доме уютно и чисто, а вместо межкомнатных дверей – занавесы из искусственных листьев. Не спеша проходим в гостиную, и Елена Михайловна садится у окна с видом на железную дорогу. "Только вы бы не простыли, дует же", переживает бабушка. На кухне, тем временем, громко закипает чайник, и вскоре на столе появляются хлеб с колбасой, торты, а комната наполняется ароматом кофе и пирогов. Ну а мы начинаем беседу.
- Родилась я в деревне Жабница (название до 1965 года – ред.), которую потом переименовали в Камыши. Работать стала с 10 лет: куска хлеба-то не было, вот и не пошла в школу. Мама работала в колхозе, и я сдуру пошла туда же. Все думала: вот сегодня помогу, завтра, еще недельку…
Но дни и недели превращались в месяцы и годы, а работа стала привычным делом. Колхоз сменился школой – правда, работой в ней.
- Девчонки в школе знали, что я голодала, и иногда в партах оставляли кусочек хлебца. Поем это, поем то….Моя жизнь была тяжелая, и сейчас такая, - не сдерживает слез Елена Михайловна. – Замуж я вышла рано, отжили 17 лет вместе – разошлися. Пьяница он был, надоел – то ревновать, то вино жрать, то руку поднимать.
Говоря о бывшем муже, Голубева начинает заметно нервничать: пальцы то и дело норовят поправить и без того аккуратно лежащее покрывало на диване, беспорядочно снуя по ткани.
На вопрос, жалеет ли о том, что не получила образование, бабушка отвечает просто: было не до того. Время было иное. А с железной дорогой Голубеву связала ее соседка.
- Она мне как-то сказала: Лена, а почему ты выбрала колхоз-то? Надо на производство. Она со мной поговорила, а я на ус наматывала. Однажды я оделась и поехала в Бологое, не сказав никому – ни матке (матери – ред.), ни мужу. Думаю, будь что будет. На предприятии мне ответили, что надо трудодней заработать, ну я развернулась и уехала. Но не сдалась. Узнала, что нужны люди в ПЧ (судя по всему, речь идет о Бологовской дистанции пути Московского отделения ОЖД – ред.), перекрестилась и снова отправилась в Бологое на второй день. Тем более, у меня перед этим случился выкидыш.
Это произошло внезапно. Время тогда, говорит Голубева, было голодное, да и дома у нее не ладилось в новой семье – на обед то объедки, то тумаки. Спасения от мужа она тоже не могла найти, и вот однажды отправилась домой к маме. В родительском доме пахло едой.
- Лезу в подпол, а там – вареная картошечка и серые щи с мясом…Запах такой хороший – вот я и наелася, - вспоминает бабушка.
Вернувшаяся мама Елены застала ужасную картину: дочь лежит на кровати в предобморочном состоянии и "вздувши".
- Я уже была беременна, и живот вздулся. Рассказала, что объелась от голода, сразу вызвали медсестру. На следующий день я потеряла ребенка…
После этого Елена сразу вновь отправилась в Бологое устраиваться на работу в ПЧ:
- Меня сразу спросили – а я смогу работать? Конечно, смогу. Перекрестилася и получила документы, а потом сразу и начала трудиться.
Так и начался трудовой путь Голубевой на железной дороге. Вскоре она получит и ту самую казарму на 284 километре – коллеги и начальство увидят, как женщину избивает муж, и примут решение о выделении отдельного жилья. Чуть позже она разведется и начнет новую жизнь с "двоим детям", но замуж так и не выйдет, а свое время посвятит новому делу.
Работать Голубева стала путевой обходчицей.
- Сколько лет вы работали? – спрашиваю, не надеясь на четкий ответ.
- Так как сколько? С 1954 по 1986 год – почти без запинки отвечает бабушка. – Всегда работала ответственно, не прогуливала, но, представляете – проспала один раз: часы не перевела, опоздала на электричку и побежала пешком четыре километра, - вспоминает и улыбается наша собеседница.
Страшная ночь и жизнь "до" и "после"
Вечер 27 ноября 2009 года Елена Голубева помнит хорошо. Разве что имена тех, кто пришел в ее казарму, понемногу стираются из памяти.
- Сделав дела, в девятом часу вечера я хотела попить чайку и телевизор посмотреть. Обычно всегда садилась у окна, а тут – как Господь меня толкнул: отойди подальше! Села на стул, взяла чашку – взрыв! Я вздрогнула, стало темно, загрохотала посуда…Думаю – помешалась, не могу найти дверь в темноте. Еле-еле нащупала телефон, позвонила родным – сказала: взрывают! На улице сплошь крики, гул, столбы поваливши…
И тут люди, вспоминает бабушка, стали приходить к ней в дом:
- Комнатка была маленькая, но я пустила всех-всех: двоих на кровать положила, кого-то на диван. Несколько раз бегала ставить самовар, на улице было холодно… Помню, пришла какая-то Валя и истошно кричала в окна. Я ей говорю: "Доченька, что же ты делаешь то, ты же мне все стекла-то разобьешь, холодно будет". Да вот только стекла уже выбитые были, а она все кого-то зовет: Вася, Вася…Не смогла я спать всю ночь – какой сон, тут целая комната народу. Один умер на кровати, а поутру увидела накрытым мужчину, которому я ночью голову поправляла… Вдоль забора лежали тела, прикрытые простынями.
Помнит Голубева историю и со вторым "Невским экспрессом", который террористы планировали подорвать в тот же вечер – он задержался на пару минут, и трагедии не случилось. Тем временем, в любимой казарме, где бабушке всегда было тепло и уютно, жить оказалось нельзя - взрыв уничтожил то самое окно, рядом с которым она обычно сидела. Серьезно было повреждено и само здание - вылетело три бревна. 30 декабря 2009, прямо под Новый год, Голубеву переселили в построенный за 19 дней дом. А тут, говорит бабуля, все время какая-то стужа.
Неожиданно во время рассказа на диван прыгает кот, прямо рядом к своей хозяйке.
- Это – кот Катя, а там в углу спит девочка Кузя… - смущенно говорит Елена Михайловна. – Мы просто не были уверены в том, кто есть кто, вот и назвали…Так все и привыкли.
Пообщавшись с домашними любимцами, которые словно решили поддержать растрогавшуюся пенсионерку, Елена Михайловна продолжает – говорит, в ту ночь она потеряла и один из самых дорогих для нее подарков.
- Мне по случаю выхода на пенсию сестра подарила новую шубу. В тот вечер я ее повесила, а когда ко мне пришли люди, то забрали все – им нужнее было. Не нашла я шубы на следующее утро.
- Приезжал ли к вам кто-то из спасенных, благодарил?
- Нет, никто не навещал. Но, помню, в годовщину крушения к Поклонному кресту приезжало высокое начальство. Меня туда тоже возили. Вот что заметила - никто не подошёл к кресту, чтобы его потрогать. Все стояли в стороне – накрасивши, намазавши…
И дом – не дом
Елена Михайловна, окруженная мурчащим Катей, замирает в воспоминаниях, глядя в окно – там виднеется железная дорога, а на улице, тем временем, начинается настоящая пурга.
- Без дела сидеть я не могу. Отдыхаю, телевизор включу, слышу разговор – и хорошо. Только вот не могу смотреть военные фильмы, не переношу слезы…Сколько народу погибло, мне так жаль – голос бабушки дрожит. – Смотрю другие фильмы, хоть не разбираюсь, а звук идет. Зимой не погуляешь – боюсь…Зимушка пришла, снегу много, а ноги не ходют. Вот и жду весны. Уже года проходют. Думаешь вот: и пожить еще хочется, и надоело. Не выходит ни помыть, ни постирать, ни пошить. Никуда не гожа, доченька…Целыми днями зимой сплю, сижу да поплачу.
Вновь растрогавшуюся бабушку сразу поправляет дочь – летом, говорит, мама травку полет около дома, а еще ухаживает за грядками. Растет возле дома и морковка, и свекла, и зеленушка.
- Как-то мы пошли картошку обрывать… Я обрывала, она смотрела – рассказывает Валентина. – Говорит: дочь, дай я попробую пообрыть? Я спрашиваю, а что я делать буду? Сказала мне с табуреточкой ходить сзади. Вот мы и поменялись местами, пусть и на три бороздки.
Но любви к этому дому у Голубевой нет. Почетный работник железной дороги так прикипела к своей казарме, что все повторяет:
- Это не мой дом. Мой дом "на Званке" (та самая платформа, где стояла казарма), мой дом там. Здесь я не на своем месте, здесь все мешает.
В этом доме, который и "не дом", постоянно что-то подтекает, а сама Елена Михайловна мерзнет. То вода нагревается плохо, то ее и вовсе не было из-за засорившегося водопровода.
- Выбрали депутата – появилась вода, - говорит бабушка. – А еще в том году ходили на речку набирать…
- А вот тут крыша течет, - показывает дочь. – Вот, смотрите, отслаивается штукатурка…Сказали, что сделают весной, когда сойдет снег.
- Они исправят. Леша молодец, - тихо отвечает бабуля.
Леша, а точнее депутат Думы Бологовского округа Алексей Головко, помогает бабушке Лене не первый год. Их связывает не только отсутствие воды, протечки и медные трубы. В этот день народный избранник посетил Голубеву вместе с "МК в Твери" и рассказал нам, почему он помогает бабушке Лене и делает это из собственных средств.
- Когда произошло крушение "Невского экспресса", мы с Еленой Михайловной знакомы не были, а познакомились уже тут, когда я начал ей помогать. Но моя мама, у которой был свой собственный бизнес, одной из первых оказалась на месте трагедии. Помню, как узнали о крушении: телевизора не было, и нам позвонили родственники из другой страны! Сразу же повезли одеяла, одежду, а главное – еду. Мама у меня такая же авантюристка, как и я, а на тот момент она владела кафе в Бологое, поэтому собрала вещи, обеды – и сразу же в машину.
Помогать Елене Михайловне мужчина начал еще в те годы, когда не был избран депутатом Думы, и делал это по собственной инициативе. Сейчас именно так все и продолжается – то новый насос надо установить, то с подтеками на крыше разобраться.
- Для того, чтобы сейчас стало все нормально, нужно спуститься в колодец: в трубе скопилось много песка. Это все образовалось после недобросовестной чистки колодца предыдущими работниками еще в прошлом году. Уже разговаривали с главой округа на этот счет, работы по промывке продолжатся весной, и уже после этих работ насос начнет работать в нормальном режиме.
Пока депутат все нам показывает, Елена Михайловна остается сидеть на диване – говорит, и видеть стала хуже. На вопрос, удалось ли попасть к врачу, отвечает скромно – нет, да и смысла в этом никакого.
- Запишут и отпустят…вот такое отношение. Раньше к людям относились по-другому, а сейчас зажралися…
- Наверно, вы не только о врачах сейчас…
- Да (смеется). Народ раньше лучше был – добрее, ласковее, простее. Наверно, люди сейчас стали богатые – деньгами кидаются. А раньше были копеечки, которые берегли. Если праздник – все на стол ставили. А сейчас все копят, копят…
Тем временем, снег становится все сильнее, и мы, узнав о дальнейших планах по небольшому, но все же ремонту дома пенсионерки, прощаемся с Еленой Михайловной. Она вздыхает о том, что в этот день не получается доехать до Поклонного креста – до места, где стояла ее казарма…Ну а мы на прощание обещаем исполнить ее желание, когда снег растает.