Современные боевые действия мало похожи на конфликты предыдущих эпох. Нет четкой линии фронта, вместо нее «серая зона» шириной в несколько десятков километров, над которой кружат смертоносные квадрокоптеры. Высокие цифровые технологии соседствуют с тяжелейшим окопным бытом, напоминающим условия Первой мировой. Неизменным остается мужество наших воинов, которые наперекор опасности выполняют свой долг и поставленные командирами боевые задачи. Своей историей с «МК в Твери» поделился 26-летний герой из города Кашина, получивший серьезные ранения во время штурма вражеского опорника и приехавший в родной город восстанавливаться и ждать плановую операцию. В зону боевых действий Виталий прибыл в сентябре 2023 года. Активного и усидчивого парня вскоре назначили командиром отделения. Во время выполнения боевого задания его отряд подвергся массированному налету «птичек», прицельно на Виталия было сброшено шесть зарядов, однако он сумел выжить и спустя несколько суток ползком добрался до российских позиций. Публикуем его рассказ от первого лица.
Реальный бой
Меня назначили командиром штурмовой группы, у нас было два отделения. Первое отделение из десяти человек – это отделение штурма, оно двигалось вперед, в его составе я и шел. Второе отделение шло позади нас – это огневая поддержка, еще десять человек. Когда мы вышли на позицию – лесополосу, она была вся заминирована, так как наши на этом участке еще не наступали. Мы прошли рядышком, по полю, с нашей стороны, со стороны России. На одном из блиндажей этой лесопосадки сработал датчик движения. Его мы заметили только через несколько секунд. Была ночь, два часа, темно, датчик начал сигнализировать. Когда мы его заметили, я начал кричать группам, что первой, что второй, чтобы они бежали назад в укрытия, в блиндажи. Но мы не успели отойти, прилетели вражеские «птички» (квадрокоптеры. – Ред.). Они начали сбрасывать на нас кассетные заряды, ВОГи, эфки (граната Ф-1), словом, все подряд. Из двадцати человек боеспособными у нас осталось только двое. Три человека у меня в отделении сразу «задвухсотились», погибли. Остальные получили тяжелые ранения, но еще могли передвигаться самостоятельно. Я доложил по рации командованию, что у меня из группы осталось только два человека, способных принять бой. Остальных я откидываю на эвакуацию. Командиры мне сказали, если раненые могут добираться самостоятельно, пускай идут в зону эвакуации, их оттуда заберут. Я их отправил, они ушли.
Боевой двойкой мы отправились дальше. Вдвоем было попроще, потому что «птички» нас не особо замечали. Зашли в нужную лесопосадку. Оказалось, что там находилась группа противника, солдаты ВСУ засели там в блиндажах. По нам начали стрелять из пулеметов, мы решили спрятаться в одном из пустых блиндажей. Забежав внутрь, увидели кучу «двухсотых», лежащих там наших российских солдат. Закопались в кучу тел, чтобы в случае артобстрела нас не задело осколками. Просидели минут 20 в этом блиндаже. Потом я сказал: «Надо выходить и прорываться с боем». Мы помолились, как обычно, перекрестились и двинулись в сторону позиций, где стоял пулемет противника. Мой товарищ кинул туда пару гранат, и огнестрел по нам прекратился, но сразу начала работать «полька» - бесшумный польский миномет.
ВСУшникам было абсолютно все равно, что на этой позиции находимся не только мы, но еще и их солдаты. Они просто решили бить артиллерийским огнем по всей траншее полностью, чтобы подавить наше наступление. Они же не знали, что нас осталось всего двое. Было очень жарко. Минут десять атаковали «птички», потом они улетали на перезарядку, и начинала работать «полька», выпускала примерно пять снарядов. После «польки» по нам открывал огонь танк. Как только заканчивал работать танк, обратно возвращались «птички». Через всё вот это нам нужно было пробираться: от «птичек» спрятаться, от обстрела спрятаться и параллельно выдавить противника с позиции.
Поначалу всё получалось, мы шли, прятались от обстрела. Но когда дошли до блиндажа противника, оказалось, что там сидит явно более десяти человек. Мы бросили гранату, но это мало сработало, кого-то зацепили, а кто-то остался жив. Они начали выскакивать из этого блиндажа и стрелять по нам. Для того чтобы остаться живыми, я, как командир, решил «откатиться» к нашей позиции, там взять с собой другую группу и зайти с бОльшим количеством народа. Но в момент, когда мы начали выходить с этой посадки, «птички» стали работать еще активнее. «Камикадзе» начал летать, «Баба-яга» (разведывательный дрон) начала летать и просто маленькие дрончики с гранатами.
Мой товарищ выходил первым, он под гранаты не попал - успел через поле проскочить на нашу позицию, метров через 800.
Живая мишень
Когда я начал выбираться, поскользнулся, там снег начал таять, везде грязь. Я потерял несколько секунд, которые сыграли очень большую роль. «Птичка» как раз в этот момент зависала надо мной. Как только я выбрался в поле, отошел буквально метра три от траншеи, «птичка» сбросила на меня первую гранату. Первая граната посекла мне осколками ногу. Я упал, была боль, помутнение рассудка. Я потерялся и просто лежал. Когда боль начала проходить, прилетела вторая граната. Она попала очень близко сбоку и перебила мне бронежилет вместе с аптечкой. Я даже не смог оказать себе первую помощь, ни «обезбол» вколоть, ни бинтом перевязаться. Видимо, управляющие этим дроном ВСУшники заметили, что я еще не умер. Прилетели еще две «птицы», которые начали скидывать на меня гранаты. В общей сложности на меня кинули шесть гранат, которые полностью порвали мне всю броню, весь мой боекомплект, автомат покорежило. Я лицом уткнулся в землю, истекал кровью, просто лежал возле дерева и ждал, когда «птички» улетят. Ползти я уже не мог, потерял сознание, когда открыл глаза, было утро. Слышал, как надо мной летали «птички», но не мог даже поднять голову, чтобы посмотреть, наши это или вражеские.
Так как я не двигался, никто не мог понять, живой я или нет. Мне было больно, я истекал кровью, понимал, что сам не доползу, сил не хватит, нужна эвакуация. В правом кармане на ноге у меня осталась живая радейка. Мне очень сильно повезло, что она не успела сесть. Я передал командованию, что живой, но тяжелый «трехсотый». Мне сказали: «Ожидай, за тобой придет группа эвакуации». Но так только группа эвакуации начинала выходить с нашей позиции, «птицы» активно работали по ним. А идти нужно было почти километр, перетащить меня на носилки, вернуться обратно и при этом еще не попасть под обстрел врага.
Четыре дня дойти до меня никто не мог. Рация села, ни воды, ни еды у меня нет. Кровь уже в принципе не шла, потому что запеклась от длительного лежания. В сторону той позиции, на которую мы шли, не было наступления, меня даже никто не мог поднять, людей там просто не было. Со стороны противника тоже не было наступательных действий. Получилось, что четыре дня я лежал в этом поле просто под деревом, уткнувшись в землю и понимая, либо я поползу сам, либо останусь здесь навсегда.
На пятые сутки боль притупилась, рука правая, нога правая рабочие, я дождался вечера, пересменки дневных «птичек» на ночные (это где-то 20 минут). В эти двадцать минут я набрался сил и отполз километр до ближайшей позиции. Как оказалось, там уже никого не было, наши отошли. Я полежал в этом блиндаже, очень хотелось пить и есть, решил ползти дальше. За эту ночь я дополз 17 километров через всю лесопосадку, вылез на «ноль», где нашел медиков. Они вкололи мне обезбол, я снова потерял сознание. Открыл глаза – я в госпитале в Белгородской области. Там оказали медицинскую помощь, начали вытаскивать осколки. Правда, вытащили не все, только два осколка из ноги (из голени и колена), чтобы я мог ходить. Пролежал я с 21 декабря по 5 февраля. Сейчас самое сложное ранение – это рука. Три осколка попали прямо в локоть и перебили все нервы. Нейрохирурги, что в Подольске, что в Бурденко, сказали, нужна операция, нужно вставлять шпильку, сшивать нерв и ставить чашечку на локоть. Мне назначили дату плановой операции и отправили в отпуск. Пятого февраля я приехал в Кашин к родителям. Конечно, все очень рады, они за меня очень волновались.
Летучее оружие
История Виталия уникальна и в то же время ярко иллюстрирует специфику современных боевых действий. В последние годы военные эксперты активно спорили над возможностями применения дронов, но пока вопрос оставался в теоретической плоскости, это средство рассматривалось скорее как вспомогательное. Практика показала, что дистанционно управляемые дроны если не новый «бог войны», как обычно называют артиллерию, то явно мощный конкурент для нее. Обе стороны активно применяют дроны и параллельно развивают средства радиоэлектронной борьбы с ними.
Есть несколько разновидностей
FPV – дроны
Название пошло от англоязычной аббревиатуры «First Person’s View», что переводится как «вид от первого лица». Это квадрокоптер, на который крепится фугасный (против пехоты) или кумулятивный (против бронетехники) заряд. Такой коптер оснащен камерой, передающей видео в реальном времени на монитор или специальные очки оператора. Когда оператор засекает цель, он подлетает к ней и врезается, контакты в носовой части замыкаются, происходит взрыв. Такой дрон еще называют «камикадзе», потому что он, по понятным причинам, одноразовый.
Дроны со сбросом
Эти парят в вышине и сбрасывают вертикально вниз различные взрывные устройства. Бойцы сами дорабатывают гранаты и гранатометные ВОГи, приделывая к ним хвостовое оперение для ровности полета.
«Баба-яга»
Это большой дрон, оснащенный шестью винтами и мощной оптикой. Он может нести внушительный заряд взрывчатки или выполнять разведывательные функции, летать далеко и высоко благодаря емким аккумуляторам. Часто «Баба-яга» наводит на цель стаи FPV-дронов.
А в это время
12 февраля Тверская область отправила в зону проведения специальной военной операции медицинское оборудование, средства реабилитации, генераторы, рации и другие необходимые бойцам вещи. Все перечисленное собрало региональное правительство и неравнодушные жители региона.
«С первой партией в 2024 году мы отправляем гуманитарную помощь двум медицинским подразделениям и двум пехотным. Жителями и предпринимателями Тверской области было собрано более 5,5 миллиона рублей, чтобы мы приобрели современный мобильный рентген-аппарат для прифронтового госпиталя и хирургическую установку для медицинского аэромобильного госпиталя, который находится в непосредственной близости к линии боевого соприкосновения", – рассказала руководитель штаба Ольга Левитина.
С начала спецоперации волонтеры, власти, предприниматели и жители Тверской области передали военным больше 800 тонн гуманитарных грузов. В поставки вошли стройматериалы, снаряжение, оборудование, автомобили и другая техника.