25 июля в России отметили День сотрудника органов следствия. В связи с этим праздником корреспондент «МК в Твери» пообщался со следователем-криминалистом СУ СК РФ по Тверской области Александром Солдатовым, который приоткрыл тайну своей работы, рассказал о влиянии интернета на деятельность правоохранительных органов и жизни сотрудников, скрытой от взглядов людей.
По дороге из школы в суд
Александр переехал в Тверь из Бологое еще в двухлетнем возрасте в 1980 году и считает Тверь своим родным городом. Любит спорт, в выходные катается на велосипеде, занимается подводной охотой и вейкбордом. Если в путешествие – то к горам и морю, и обязательно с семьей.
- Я выбрал профессию следователя из-за того, что вырос в семье юристов: мой отец был милиционером, мать 41 год работала судьей. И даже в детстве, когда я шел из школы домой, по пути заходил на работу к маме в Тверской областной суд. Так, постепенно, формировался мой интерес к юридическим вопросам.
- Вы становились невольным свидетелем диалогов родителей о работе?
- Родители, конечно, сдерживались при мне, и информация преподносилась аккуратно, чтобы психику не травмировать. Но однажды я увидел фототаблицы по уголовным делам – не помню, что там было изображено – стало не по себе.
- Какими принципами руководствуется человек, который идет на службу в правоохранительные органы, учитывая, что эта работа малоприятная и сложная?
- Работа сложная, далеко не с 9 до 18. У нас дежурство день/ночь по график. Все это связано с разного рода стрессовыми ситуациями, поэтому принцип №1 – стрессоустойчивость. В любой ситуации сотрудник должен сохранять свое личное достоинство, быть принципиальным, дисциплинированным, ответственным, тактичным и внимательным в общении с гражданами – как с преступниками, так и со свидетелем или потерпевшим.
- Сложнее ли общаться с людьми на месте происшествия, чем вести бумажную работу?
- Да, сейчас я более активно взаимодействую с разными людьми и службами, в том числе и на месте происшествия. Но нельзя сказать, что мы в отделе процессуального контроля Следственного комитета, где я проработал больше 10 лет, не общались с людьми: такие же слезы граждан, только на бумаге. Но общаться с пострадавшими на месте ЧП тяжелее.
- Помните ли свое первое дело?
- Я отработал следователем только две недели – сразу отправили на расследование убийства членов организованной преступной группы в Калининском районе. У меня был такой шок – на такое резонансное дело отправляют меня, да еще и фиксировать все надо было на видеокамеру. Потом всю ночь были задержания, допросы. Выехали мы на место в полдень, а вернулся домой только через сутки. В итоге все виновные понесли наказание.
Разум против эмоций
- Как ваша работа сказывается на повседневной жизни? Как переключиться с негатива на позитив?
- Сейчас проще переключаться и не принимать на себя негатив - дело привычки. Раньше, конечно, это все было сложнее, в диковинку что ли. Следователю каждый день приходится сталкиваться со страданиями, горем, трупами, изнасилованиями и прочим, но ведь если приносить негатив домой и срываться на семье - надолго тебя не хватит, никого надолго не хватит. Есть те, кто увольняется из органов через несколько месяцев – скорее всего, они как раз эмоционально не справляются. Моя супруга относится с пониманием к ненормированному графику и ночным выездам, поскольку она сама юрист и осознает, что я занимаюсь важной работой. В трудных ситуациях она всегда выслушает и поддержит.
- Можно ли назвать следователя равнодушным к страданиям людей, так как закон и правосудие превыше всех чувств?
Все же основной принцип для человека, готового посвятить себя службе в правоохранительных органах - устойчивость к стрессу. Но не равнодушие. Ведь именно следователю приходится общаться с близкими погибшего, сообщать, что их родных уже не вернуть. Разумеется, это сложно, но быть равнодушным к горю другого человека – такое просто невозможно.
Стрессоустойчивость важна не только на месте происшествия. Для следователя есть 48 часов (не более, ведь задержан может быть и невиновный) для минимальных доказательств вины подозреваемого, после чего суд определится с мерой пресечения, а далее опять рамки – дается 10 дней для предъявления обвинения. Это отчасти психологически давит.
- Как убрать эмоциональность и оставить рациональность в подходе к доказательству вины подозреваемого? Мешают ли сомнения в раскрытии дел?
- Все основывается на опыте и индивидуальном подходе. Я, как правило, остаюсь наедине с человеком, которого надо расспросить после происшествия. В лоб вопросы не задаю, начинаю с отвлеченных тем, налаживаю диалог с человеком. Есть и такие, с кем диалог не получается совсем – человек закрывается. Например, сложные подростки, у которых проблемы в семье, которые часто «исчезают» из дома, например. В таких случаях вызываем психологов, которые, к сожалению, тоже не всегда справляются.
По поводу сомнений. По нормам уголовно-процессуального законодательства, следователь оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основываясь на совокупности собранных доказательств, и руководствуется законом и совестью, складывая общую картину по крупицам. Следствие не решает вопрос о том, виновен ли человек в совершении преступления или нет. Ставить окончательную точку – прерогатива суда.
Блогеры, трупы, слухи…
- Критика российских правоохранителей. Влияет ли она на работу, и как вы к ней относитесь?
- Самое главное – воспринимать эту критику правильно, стараться исправить недостатки, которые допускаются в ходе следствия. А такие бывают. При этом и среди правоохранителей есть те, кто совершает преступления. Мы расследуем дела в отношении правоохранителей, которые, например, избивают задерживаемых. Они при допросе привирают и приукрашивают – мол, «плохо со мной разговаривал он, у меня внутри все вспыхнуло, поэтому ударил», а на камерах видеонаблюдения с места происшествия видно, как все происходит на самом деле. Почему они это делают? Вероятно, они хотят почувствовать власть.
Есть и другая проблема: некоторые публикуют в СМИ или соцсетях информацию, которая носит недостоверный характер, основана на предположениях и слухах. Многие теперь считают себя «блогерами» и хотят подписчиков и лайков. Помню случай, когда написали в интернете: мужчина умирает, полиция не едет, медики не едут, он из-за этого скончался. А по факту мы проверили и выяснилось: медики выехали и приехали вовремя, полицейские также были на месте. Вскрытие показало, что человек умер сразу, а не из-за «задержки» полиции и медиков.
Тут замкнутый круг: напишут фейк – проверим, напишут снова – проверим, еще раз напишут – снова проверка. Работа вхолостую, но нельзя не обратить внимание на то или иное сообщение – где-то может оказаться важное, что нельзя пропустить. И пока такая возможность распространения ложных сообщений не будет урегулирована на законодательном уровне – будем проверять каждое сообщение.
- Иногда вину обвиняемого сложно доказать, или фактически нет доказательств совсем. Что делаете? Какие психологические инструменты есть у следователя?
- Очень часто под натиском доказательств люди начинали говорить и сознаваться в содеянном, ведь таким образом они ждут смягчения приговора. Если же имеет место «подстава», и, казалось бы, все факты доказывают вину невиновного, необходимо заявлять ходатайства о производстве тех или иных следственных действий, для того чтобы предоставить сведения о своей непричастности к совершению преступления.
- Был у меня знакомый адвокат, который считает, что показания «выбиваются» на досудебном следствии.
- Так говорят адвокаты, которые не хотят работать, защищать людей. Им легче сказать, что все «выбили». Когда следователь допрашивает подозреваемого – прямо там же присутствует его защитник, в кабинете допроса, где чаще всего еще и ведется видеонаблюдение. А если что-то произошло не в кабинете – то надо жаловаться. При даче показаний необходимо сообщить, что к признанию вынудили, и тогда будут приняты соответствующие меры. Но никто почему-то не пишет подобного.
Важно установить психологический контакт с подозреваемым и другими участниками процесса. Следователь и подозреваемый всегда находятся в противоборстве. При этом, буквально с первых трех минут видно, как можно, а как нельзя разговаривать с человеком: какой тон использовать, какую манеру преподнесения информации и даже тембр голоса.
- Приходилось ли когда-нибудь выполнять приказ, если вы лично против или понимаете, что этого делать нельзя?
- В моей практике такого не было. Уголовный кодекс РФ предусматривает уголовную ответственность за исполнение заведомо незаконного приказа или распоряжения, а вот неисполнение такого приказа исключает уголовную ответственность.
- Бывало ли, что суд оправдывал человека, которого вы считали виновным?
- К счастью, таких случаев не было. По всем делам, которые я расследовал и которые впоследствии были направлены в суд, лица признавались виновными и несли наказание. Но практика вынесения оправдательных приговоров есть. Могу предположить, что ощущается следователем в этот момент: негодование, непонимание произошедшего – как так, преступник оказался на свободе. Но еще раз подчеркиваю, что решение о виновности принимает только суд. Пока решение не отменено, оно считается законным.
- Пожелали бы вы такой же карьеры своим детям?
Прежде всего, это будет зависеть от желания ребенка. Сейчас мой сын только начал учебу в школе, и об этом говорить пока рано. Это будет его выбор, и если захочет пойти по моим стопам – сопротивляться не буду. Самое главное - ему должно быть интересно.
- Рассказываете семье о своей работе?
- Да, у сына как раз такой возраст (8 лет), когда его интересуют ответы на массу вопросов: где работает его папа, что он там делает, есть ли у него пистолет, автомат и т.п. В общих чертах я рассказываю сыну о своей работе. Жена – юрист, поэтому она тоже в курсе специфики моей деятельности.
Подводя итог, хочу сказать, что в этом году следственное управление неплохо сработало по раскрытию преступлений. Так, раскрываемость убийств по области в отчётном периоде составила 98%. Количество раскрытых преступлений по фактам умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, повлекшего смерть потерпевшего, и изнасилований составила 100%. Мы продолжим выжимать из себя максимально и раскрывать еще больше преступлений.
