В современном мире врачи нуждаются в одобрении. Бывает, они становятся «заложниками» недовольных пациентов, а иногда и в прямом смысле пострадавшими. В диалоге с врачом областной клинической больницы, практикующим акушером-гинекологом Максимом Короленко мы узнали, что быть врачом сейчас не так просто, как кажется. И еще выяснили, какой же он, современный пациент.
- Как медицинская карьера началась для вас?
-Я родился и вырос на Камчатке, обучался и проходил первую практику в Петропавловско-Камчатском медучилище. Потом переехал в Тверь, окончил медакадемию и начал работать в областной больнице, где Андрей Валентинович Иванов (заведующий гинекологическим отделением. – Ред.) дал мне возможность практиковаться, научил выдержке – всему необходимому для того, чтобы стать настоящим врачом. Я присутствовал практически на каждой операции, получал опыт.
Чуть позже я для себя решил, что именно в Твери найду себя.
Мое желание работать в медицине появилось еще в детстве. Вырос в семье медработника в военном городке и много времени проводил с матерью в больнице. Привлекал даже внешний вид служителей этой профессии: всегда в чистом и белом. Это по-настоящему вызывало уважение.
-Все студенты-медики осознают особенности своего профессионального выбора?
-Это одна из проблем, которую я считаю необходимым выделить: неосознанность студентами – будущими врачами - своих жизненных целей и приоритетов.
Помню забавный случай. Когда я учился в Петропавловско-Камчатском медучилище, учитель русского языка предложила пройти тест на рейтинг специальностей. Надо было в приоритетном порядке расставить специальности, выделив ТОП-3. Из 32 человек в аудитории только я один поставил профессию «медицинский работник» на 1-е место (а ведь эти люди уже учились в медучилище!). По итогам обучения получилась такая плачевная статистика: окончили 16, в медицине осталось 9, профильными врачами стали только 3.
И это происходит из-за отсутствия достойных условий, которые позволили бы специалисту иметь средний достаток (несмотря на программы по привлечению молодежи). И я с этим столкнулся - на 2-м курсе имел неосторожность подписать целевой договор, в результате чего мне несколько лет предстояло провести в ЦРБ Вилючинска (Камчатский край). До переезда перспективы рисовались прекрасные. Но денег, данных государством на найм квартиры, не хватало на приличное жилье. И вскоре ежедневный путь длиною в 52 километра до работы стал для меня привычной рутиной. Через полгода мы получили долгожданное жилье – со следами личной гигиены бывших хозяев, плесенью и соседями-алкоголиками. В министерстве земельных и имущественных отношений ответили, что если я хочу сменить жилье, то необходимо поменять работодателя. А планировавшийся ремонт так и не провели. Наша семья в течение полутора лет вынуждена была жить в таких условиях, и дети постоянно болели. Такие условия способны оттолкнуть даже самого терпеливого и замотивированного человека.
- Изменилось ли ваше отношение к медицине со временем?
- Спали розовые очки. Нет тех вещей, которые нравились мне ранее. Когда я начинал свой путь, то верил, что в медицине все изменится в лучшую сторону. Но пока я этого не вижу.
В современном здравоохранении многие вещи, выработанные в практике и теории ранее и приносившие результат, забыты и уничтожены. Сейчас к ним пытаются вернуться. Нет необходимости безоглядно следовать тем принципам, просто надо соблюдать преемственность. А еще, медицина в разумной степени должна быть консервативна.
- Какие основные проблемы в медицине сегодня на поверхности?
- Стоит начать, наверное, с отмены интернатуры, которая началась еще с 2016 года. Она была своего рода проверкой на профпригодность, промежуточным этапом между окончанием вуза и становлением врача. На мой взгляд, это серьезная утрата, ведь теоретическая медицина разнится с практической. Я еще не встречал ни одного случая заболевания, которое протекало бы «по книжке».
И система ординатуры была введена не случайно еще в советское время, ведь для врачей есть реальная необходимость практиковаться, особенно для хирургов. Ведь за один год интернатуры нет адекватной возможности научиться всему перечисленному - тем более только в теории.
- Но при таком раскладе пациент может пострадать...
- Поэтому практика необходима. За всю мою интернатуру в операционную меня взяли раза четыре, да и то «только посмотреть».
Теперь что? После вуза все выходят терапевтами и педиатрами, независимо от опыта и знаний. Многие сталкивались только с теорией, получили диплом – пошли работать. По новой системе те студенты, которые не хотят сдавать экзамены на поступление в ординатуру (с 2017 года для всех выпускников медучреждений введено обязательное аккредитационное тестирование вместо интернатуры для поступления в ординатуру. – Ред.) и идти дальше в плане карьеры, сразу после окончания университета могут начать работать в поликлиниках и амбулаториях.
Отчасти такая система введена для восполнения недостатка врачей первичного звена, которых сейчас очень не хватает.
- Но ведь и врачей других специальностей не хватает, особенно в ЦРБ...
- Да, где-то не хватает анестезиологов, где-то нет хирургов, гинекологов и других. Это чревато снижением операционной активности, поздней диагностикой болезни, тяжелому процессу лечения для пациента. Большое количество пациентов ежедневно отправляют сюда, в ОКБ.
Районные больницы не полностью используют имеющуюся техническую базу, и пациентов привозят на лечение к нам. По моему мнению, технически оснащены все больницы, но основная проблема остается – это отсутствие специалистов.
- Но и теми специалистами, которые работают, часто бывают недовольны пациенты....
- В моей практике были ситуации, вызванные недоверием к диагнозу, который поставил другой врач. Часто я его попросту отрицал. Некомпетентность врачей связана прежде всего с их личным опытом, Но врач – это человек, а человеку свойственно ошибаться. Я не исключаю этого и для себя. Самое главное – вовремя увидеть ошибку и исправить ее с минимальным вредом для пациента.
У нас в областной больнице любую идею можно обсудить, вынести на общий коллегиальный совет и претворить в жизнь. Это редкость. На мой взгляд, в учреждениях здравоохранения должно многое меняться, но по факту даже со сменой руководства все остается по-прежнему.
Есть серьезная необходимость налаживать контакт с работниками, что даст возможность понять, с чего же начать «перестройку». Организовать досуг пациентов, что ли… Проводить опросы и узнавать мнение жителей. Это даст реальный толчок к совершенствованию системы.
- А сталкивались ли вы с агрессией пациентов?
- Буквально неделю назад в приемном отделении произошел серьезный конфликт между пациентом и врачом. Тогда пациент, сам не понимая риска для своего здоровья, требовал проведения определенной процедуры. Независимо от того, насколько хороший врач занимается его лечением, он пойдет и будет доказывать свою «правоту» куда угодно, а врач останется виноватым. Медицинские работники не защищены: мы всем должны, но нам никто не должен. Медицина стала связываться в общественном сознании со сферой обслуживания по принципу «клиент всегда прав». Недаром же сейчас осмотры называются медицинской услугой.
Но это глубокое заблуждение, ведь здесь никто никого не обслуживает, здесь квалифицированные специалисты оказывают медицинскую помощь.
Даже если врач объясняет, что человеку может навредить процедура, пациент в ответ напишет жалобу – виноват будет именно этот врач. И законодательно сегодня это никак не регулируется. Минздрав принимает в данном случае сторону пациента. Врачу придется писать много объяснительных, начинается запугивание врачей жалобами, судебными исками, тюрьмой. Я, например, всегда хожу с диктофоном, который включаю при первой необходимости. При этом всегда ставлю пациента в известность, и, как правило, спорная ситуация разрешается сразу.
Мне много раз угрожали физической расправой. А однажды был случай, когда я с сотрясением и другими травмами пролежал в больнице из-за избиения компанией молодых подвыпивших людей: девушка почувствовала онемение в ноге, и ребята обратились ночью в 7-ю городскую больницу (до 2011 года Максим Короленко работал медбратом в больнице №7 в Твери. – Ред.). Мы провели осмотр, дали рекомендации и предложили госпитализацию. Друзья пациентки завязали серьезную драку. Дождались милиции, но через месяц дело было закрыто, так как «не смогли задержать лицо, совершившее нападение». Позже я узнал, что задержаны были все, но нападавший был знаком с сотрудником РОВД. Сам этот факт того, что я физически пострадал, а нападавшего не наказали, крайне печален.
Но я никогда в своей практике не боялся сказать пациенту, что не могу в данный момент определить диагноз. И говорил: «Приходите завтра, я вам дам точный ответ». Дальше я ночь напролет сидел и искал решение – в книгах, в иных источниках, советовался с коллегами – и находил.
- Профессиональное выгорание. Вам приходилось с этим сталкиваться?
- Могу сказать, что нет. Я всегда стремился быть лучше и узнать больше. Плох тот рядовой, который не хочет стать генералом. Для меня всегда было важным участие в жизни пациента и совершенствование. Поначалу я не представлял себя в чем-то другом, кроме акушерской деятельности, – и в течение одного года в роддоме принял более 100 родов. Потом пришло осознание, что мне все-таки хочется оперировать. И пошел в областную клиническую больницу. Интересно получать новые навыки, это развитие, которое не дает разочароваться в деле моей жизни.
-Что сегодня влияет на ваше отношение к работе?
- Пренебрежение родственников больных к установленным правилам и просьбам. Вот ты спасаешь человеку жизнь, а к нему приходят родные, заведомо нарушая порядки, иногда и неосознанно угрожая здоровью человека после тяжелой операции. Делаешь замечание – посылают куда подальше. Это, безусловно, влияет на настрой, на желание работать.
Раньше слово «медицина» вызывало у людей уважение, сейчас же профессия врача дискредитирована. Даже есть люди, которые «наживаются» на врачах, посещая терапевта, к примеру, а потом обвиняя его в несоблюдении протоколов лечения и получая компенсацию за «некачественно оказанную услугу» или за «моральный ущерб». И часто такие ситуации безвыходные, не хватает фактической базы для опровержения слов пациента, хоть мы и понимаем, что это наглая ложь.
Также люди стали чаще «уходить» за лечением в интернет. Меня как специалиста раздражает, что на банальный вопрос «Что вас беспокоит?» мне выдают готовый диагноз. Я интересуюсь общим состоянием и жалобами на здоровье. А некоторые пациенты начитаются в интернете симптомов и ставят сами себе диагнозы, спорят с врачом.
Недавно у меня была пациентка, поставившая себе четыре диагноза. В конечном итоге все были сняты.
- Может, люди просто стали меньше доверять врачам?
- Это проблема современной медицины. Почему в школе проводят профориентацию? А почему в медицине не проверяют на профпригодность? За всю практику я ни разу не проходил тест на профпригодность. Вследствие этого и доверия к медикам меньше. В медицине появилось много людей, не соответствующих званию врача. Некоторые мои однокурсники шли в медицину «на спор» или начитавшись романов.
-Что поможет изменить ситуацию в современной медицине?
- Профориентационный отбор в школе. Следует набирать учеников в профилирующие классы (например, с углубленным изучением тех предметов, которые окажутся полезными для медиков). Возможно, стоит задуматься о сестринской и абитуриентской практике, чтобы люди понимали, куда и зачем они идут. И чтобы не было разворотов на середине жизненного пути. Должна быть всегда объективная оценка знаний и умений, никаких поблажек. Только в таком случае специалисты будут больше знать и уметь, а пациенты больше им доверять. И, конечно, каждый врач должен жить своей профессией, а не тянуть лямку.
