Холодное сентябрьское утро. За сотню километров от Твери, в Бологое. И там, на станции, оно еще холоднее. Перрон и поезда покрыты изморозью – настолько красиво, что залюбуешься. Людей пока мало, но уже через полчаса тут будет не протолкнуться.
Утренний кофе – залог хорошего дня. Заходим в станционный буфет. Кто-то не спеша есть булочки. Некоторые дремлют прямо за столиками. Внимание привлекают двое мужчин, один в пальто из толстого драпа и с чемоданами, другой в мундире: то ли урядник, то ли еще какой-то важный чин - страж порядка. Гости из прошлого. Может, актёры. Усатый проносит мимо лимонад и яичницу на тарелочке, и строго смотрит на объектив телефона:
- Извольте не фотографировать.
Гудок поезда – надо бежать. Люди допивают кофе, просыпаются и спешат в холодное утро. Торопятся и странные мужчины.
На перроне еще больше призраков прошлого – несколько сударынь с детьми в дореволюционной одежде…торопятся, бегут, подгибая подолы длинных платьев.
Вокруг обычные люди с обычными сумками и рюкзаками смотрят на это удивленно. Они привыкли к многому, но утро такое холодное и скучное.
Шум подъезжающего состава и клубы дыма, которые заволокли все вокруг. Куда-то делась женщина и мужчины с чемоданами, зато к платформе подкатил тяжелый черный паровоз.
В 1949 году этот паровоз бы не удивил никого, но сегодня в России таких работающих локомотивов, которые не стали памятниками или экспонатами музеев, по пальцам можно пересчитать. Так и хотелось сказать: «настоящий живой паровоз».
Это проект "РЖД". Гигант из прошлого теперь будет катать вагоны между Бологом и Осташковом по заповедной Бологое-Полоцкой «железке». То есть обычный пригородный поезд на паровозной тяге. Сегодня бы сказали: «круто».
Ходят слухи, что жители северной культурной столицы очень любят приезжать в Тверскую область, а если говорить конкретнее – в Бологое. От правды не убежишь – автомобильные дороги там «так себе», зато есть железная и заповедная, построенная перед Первой мировой войной, зарастающая от отсутствия поездов. У нее на другом конце Осташков, где тоже так много столичных жителей и огромный Селигер. Кажется, идея поезда прошлого для туристов должна была родиться раньше.
Построили эту дорогу в начале 20 века. И заповедной она зовется, потому что за сто лет тут мало что изменилось. Чудесные пейзажи и такая манящая инфраструктура: эти рельсы со старыми клеймами, стрелки, будки путевых обходчиков, мостики и, конечно, станции. Каждый вокзал на протяжении всего пути Бологое-Полоцкое – это произведение, маленькие деревянные чудеса деревянного модерна. А величественные водонапорные башни. Раньше они были нужны для заправки паровозов, сегодня создают давление в местном бытовом водопроводе, а некоторые и вовсе не действуют.
Все это распахивает глаза туристов. Местные привыкли.
Непрестанно щелкающие камеры и десятки журналистов людей раздражают: «Собрались тут: ни пройти ни проехать». Или: «Дайте пройти, девушка! Это для вас тут шоу, а у нас жизнь».
Все поместились в привычные здесь два вагона. Люди жались то в проходах, то выстраивались по стенкам. Народ смущался – многие закрывались от камер, некоторые демонстративно закрывали глаза и притворялись спящими. Хорошая тактика – работает безотказно. Единственные, кто с любопытством смотрел по сторонам – это дети. Для них все происходящее казалось чудом.
На всем протяжении пути за окном чудесные пейзажи – то лес, то болота. Летом цветут люпины, а сейчас все лирично-осеннее.
Проносятся безлюдные станции, одиноко стоят брошенные деревенские дома. Вдоль дороги встречаются одиноко идущие люди со своими котомками и смотрящие себе под ноги. Мимо них проносится паровоз, а они не видят.
Не видят, как в вагоне все камеры пытают барышню в кружевном платье
- Девушка, но не с чемоданом же таким фотографировать. Ну не надо, извольте.
Парни стоят у окна в тамбуре и острят:
- А под «Боже царя храни» фотографироваться будете?
Сударыня смотрит на них строго и просит лучше проводить ее и помочь с вещами. Таких «ряженых» было в этот день много – и советские мужланы раскидывали всех локтями, и дети с необыкновенно чистыми глазами стояли у стенок в платках и с игрушками.
Всё это очень нравилось журналистам и гостям:
- Это прекрасно! Мы приехали на два дня из Петербурга и случайно попали на паровоз. Память о старинных традициях - залог правильного будущего, - сказал Константин. Он - гость из культурной столицы, поэтому должен одновременно говорить и просто, и как ментор.
Те же, кто ехал по своим делам или домой – они молчали. Им не нравилось ни внимание, ни шумиха.
Постепенно напряжение спадало. Стали слышны звуки разворачивания фольги, в которой бережно хранились бутерброды. Из сумок показались наушники. Теперь можно было не притворятся спящими, люди погрузились в привычную дорожную дрему по-настоящему.
Поезд прибывает в Куженкино – здесь паровоз должен отправиться на «заправку» водой и углем. У людей полчаса.
Куженкино – ключевая остановка. Еще несколько лет назад тут вся старинная красота была под угрозой разрушения. Сегодня станционный комплекс отреставрирован и заявлен главной «фишкой» приключения после самого паровоза. На станции работает музей – в нем и старинные керосиновые лампы, и пульт управления самой станцией. Даже можно посмотреть на фуражки начальника станции, чемоданы, весы «из прошлого».
Люди не подозревали, что здесь и произойдет пик праздника. Грянул духовой оркестр, зазвучали речи организаторов запуска паровозного движения – между прочим, первого в современной России. Все позировали и делились впечатлениями, а потом пошли смотреть станцию. На какое-то время на перроне стало пусто.
Мощный гудок и станцию заволокло дымом. Паровоз ожил, «заиграл узлами-мускулами». Кто-то еще рассказывал журналистам важные слова об идеях и перспективах этого маршрута, кто-то толкался на лесенке на перроне. Журналисты оставались здесь, а поезд следовал дальше в Осташков. А с ним люди со своими рюкзаками, бутербродами и мыслями.
Красный флажок опустился и постепенно скрылся из вида.
Стало тихо.
Скручивались провода, одиноко на ветру трепыхались воздушные шары. Где-то вдалеке дымил тяжелый паровоз, который тащил за собой два вагона с простыми людьми.
Полустанки, леса, болота и осенние листья.
Праздник кончился, а жизнь спешила дальше. Жизнь, которая так нужна здесь и от которой многие отвыкли. Праздник должен стать началом этой жизни. Потому что прошлое без настоящего никогда не загудит оглушительно и не выпустит клубы пара из-под тяжелых колес, чтобы сдвинуться с места.
