Премьера моноспектакля «Москва - Петушки» по книге Венедикта Ерофеева, которая состоится 21 сентября в Тверском ТЮЗе, еще только ожидается, но разговоров и публикаций в СМИ уже немало. Если кто-то хочет попасть в театр именно в этот день, должны его огорчить – все билеты проданы. Но у постановки, хочется надеется, большая жизнь, и мы еще увидим рассказанную чудесным языком трагическую историю Венички.
А сегодня мы встретились с артистом Тверского ТЮЗа Сергеем Зюзиным, чтобы поговорить о его новой работе.
Дар и проклятие
– Сергей, чем был вызван интерес к этой книге? Что для вас Венедикт Ерофеев?
– Началось все с проекта «ТЮЗ. Эскизы». Мы вместе с другими актерами и режиссерами вышли с заявками на моноспектакли, у двух из них появилось продолжение – «Ленинградская мадонна» Алексея Пучкова по дневникам Ольги Берггольц и наша работа «Москва - Петушки». Получилось так, что пару лет назад Александр Евдокимов подарил мне эту книгу. Она лежала, пылилась, и как-то я решил ее все-таки прочитать. Оказалось, что материал мне близок, книга меня зацепила. Поскольку повествование идет от первого лица, то, когда я узнал о новом проекте ТЮЗа, подумал, что можно сделать моноспектакль. Что касается автора… Для меня Ерофеев – это символ свободы, пускай больной – по нашему, по-русски. Если говорить о свободе в нашей стране периода империи, Советского Союза или сегодняшнего дня, думаю, времена меняются, а вкус остается. Вкус горечи.
– О чем этот спектакль?
– О страсти. Можно говорить, что водка – это смазка для человека, который не может смотреть на эту действительность, жить в ней. Но страсть болезненна, губительна. Простите меня, пожалуйста, но это так. Она его убила. Мы своим спектаклем говорим о том, что, будь ты хоть семи пядей во лбу, но если ты попадешь под колесо этой страсти под названием «алкоголь», твоя судьба изменится. Сам Венедикт Ерофеев убивает своего персонажа, потому что другого исхода экзистенциально нет. Сама книга пронизана безнадегой.
Меня спрашивают: «Это спектакль о вреде пьянства?». Нет, конечно, это не поучительное мероприятие от минздрава. Еще до сдачи, когда мы выкладывали анонсы, программки, слышали мнение: «Ерофеев? Ну, это про бухло». Нет, сразу нет! Алкоголь – призма, через которую смотрит наш герой. Он несчастлив от этого, хотя и говорит: «Как я дерзал, как я пил!», кайфует от коктейлей «Слеза комсомолки» и «Вифлеемская звезда». Это его проклятие, но и дар, делающий его Веничкой. Он честен благодаря этому, он открыт, говорит: «У меня все нервы навыпуск. Я вам даю себя всего».
Посторонний
– Вы поставили спектакль, в котором играете. Это, наверное, очень сложно.
– В качестве второго режиссера мне помогал мой педагог из Ярославского института Семен Ковалев, при этом он не претендует ни какие лавры. Говорит: «Это твоя задумка. Я пытаюсь помочь тебе ее реализовать. Хотя, если бы я делал сам, вышло бы все по-другому». Когда актер выступает в роли режиссера спектакля, в котором играет, нужен человек, который смотрит на него со стороны. Мы – два равноправных создателя спектакля, вместе и инсценировку писали. Может, Веничка не совсем такой, но мы имеем право на свою трактовку. Мы ни разу не пренебрегали автором, хотя купюры приходилось делать – всю книгу уместить в один час 50 минут нереально. У нас обоих возникло несколько тем, которые звучат в этом спектакле: горечь, лишний человек в социуме, бунтарь. Алкоголик ведь тоже лишний, никому не нужный человек.
– Книга о Ерофееве, которая вышла в прошлом году, так и называлась «Венедикт Ерофеев: посторонний».
– Мне товарищ подарил эту книгу, я еще не добрался до нее. Но мы смотрели интервью, читали воспоминания его сына, о том, как интересно у них складывались взаимоотношения. Ерофеев пишет о нем в своей поэме: «Мой младенец, самый пухлый и самый кроткий из всех младенцев. Он знает букву «ю» и за это ждет от меня орехов». А в жизни при этом называл его дурачком – так все по-русски контрастно. Сам-то Ерофеев с отличием окончил школу, учился в МГУ. Человек, у которого космос в голове, пошел на кабельные работы...
– Он вообще человек контрастов: в поэме рецепт приготовления напитков, к употреблению непригодных, и здесь же – сплошь библейские цитаты. Такое смешение поэтического и приземленного.
– Он был атеист, но все время обращался к Библии. Это дико по-русски. Веничка здесь как мученик: «Они пригвоздили меня к полу, совершенно ополоумевшего» - явная отсылка к Христу. «Поем, плачем, смеемся одновременно» – здесь душа его… Он не признает религию, но ищет Бога. «Господь, ты видишь, что я имею. Разве это мне нужно? – обращается к Богу Веничка, показывая на водку. – Вот что дали мне люди взамен того, по чему тоскует душа. А если бы мне дали того, – говорит он про любовь, – разве нуждался я в этом?»
– И немедленно выпил.
– И немедленно выпил. Молитва и ... грехопадение. «Я люблю эти глаза», и тут же: «Кто украл мою чекушку?»
– Вам жаль его?
– Да, жаль. Добрая половина наших граждан по уровню своей потерянности состоит из таких веничек. «Один смеется в глаза этому миру, другой плачет на груди у этого мира...» Не могу удержаться от цитирования.
– Действительно, что ни цитата, то перл. Вы чувствуете свое родство с ним?
– Да, в нежелании смиряться. Мне говорят: не принимай ты так близко к сердцу. А как еще? Я не могу не принимать близко к сердцу. Я не могу принимать несправедливость по отношению к моему народу – еще одна цитата. Что касается меня, то я как среднестатистический россиянин тоже могу выпить, погудеть. Но я знал наркоманов, которые сидели на так называемой "системе", людей с дикой зависимостью, видел, как их трясло, когда они были в ломке. Это очень страшно.
Ходил и падал
– Представьте себе, что он бросил пить и дожил бы до сегодняшнего дня. Ему в прошлом году исполнилось бы 80 лет, еще вполне себе возраст. Он мог быть здоровым, в твердом уме и памяти.
– Не могу себе представить. Мне кажется, звезда рок-н-ролла должна умереть. Это ее предназначение. Будь он другим, не написал бы «Москва - Петушки».
– После этой книги он же долго не писал. Став трезвым, может, создал бы что-то еще.
– Мы можем только фантазировать.
– Но хотелось, чтобы он остался жить?
– Конечно. Он же прежде всего человек. Человек, который выбирает горе. Эта трагедия, эта разрушительная энергия его питала, когда он писал «Москва - Петушки».
– Это страшная книга.
– Страшная. Весь кошмар преподносится через смех, сарказм. И это тоже страшно. И тащить этот спектакль тяжело. Мы старались сделать так, чтобы зрители не заскучали. Семен говорил, что он делал бы все по-другому, и музыкальное оформление тоже.
– А что там с музыкой? Ведь для моноспектакля это очень важно.
– Мы использовали треки группы «АукцЫон». Лейтмотивом стала песня, в которой такие слова: «Я сегодня вышел, ходил и падал. Я лежал и плакал, что мне ничего не надо». Это такое совпадение поэмы и этого текста! Я читал Ерофеева, слушая Леонида Федорова, и думал: «Они сговорились, что ли?».
– Для темы поезда, надеюсь, взяли не «Дорогу»?
– Ну да, раз герой едет в электричке, всем, конечно, на память приходит эта известная вещь. Но мы взяли песню «Птица» («Ненужный, кто-то за окном стоял и требовал любви»).
– Выход есть у вашего героя?
– Есть. Умереть.
МК-цитата. Сергей Зюзин:
– Я 14 лет занимаюсь театром. После школы хотел учиться в Тверском филиале Щепкинского училища, но не получилось. Я еще со школьных лет мечтал быть драматическим актером, но у нас в Твери больше их нигде не готовили. В тот год шел набор в наш колледж культуры на направление «Актер театра кукол». Мне сказали, что это мой шанс, я поступил, после окончания курса восемь лет проработал в Тверском театре кукол. Параллельно бегал в театральные студии – мне не хватало сцены. Адгур Кове, который тогда был главным режиссером в ТЮЗе, позвал меня на разовую работу – он нашел очень специфическую пьесу – «Песочница», и ему нужен был актер определенного типажа. Я учился в Ярославском театральном институте, играл эту роль, потом работал в ТЮЗе монтировщиком сцены, осветителем, пока в 2012 году меня не взяли в труппу.
Мне нравится роль машиниста в спектакле «Ехай», я люблю свои роли в спектаклях "Тартюф», «Пустота». Есть много и других ролей, они незначительные, но мне нравится их играть. А «Москва - Петушки» - да, на сегодняшний день моя главная работа.
