В этом году исполняется 110 лет со дня рождения Николая Лелюка, связавшего свою жизнь с нашим городом, человека с удивительной судьбой, по которой жестоко проехался катком железный век. На его жизненном пути были тяжелый труд, война, нацистские и советские лагеря, трагедия потерь и семейные радости. Счастье, что он прожил долго, 96 лет, что возвращался памятью к прошлому, писал воспоминания, много говорил о том, что пережил, своей дочери Ольге. Благодаря многочисленным свидетельствам, мы знаем о событиях жизни этого человека и сейчас можем рассказать о них.
Харьков, Рига, Людвигсфельде
– У папы был хороший голос, отличный слух, – говорит дочь Николая Афанасьевича Ольга Белоусова. – В молодости, когда он жил в Харькове, занимался в самодеятельном театре, где даже ставились оперы. Ему предлагали поступать в консерваторию. Он всегда пел, поэтому я знаю наизусть огромное количество народных песен, романсов и оперных арий.
Но пение так и осталось увлечением, и после окончания электромеханического техникума Николай Лелюк пошел работать на шахту, потом на канатный завод, а в 1933-м его призвали в Красную армию и отправили в авиашколу. Отслужив год в гидроавиационной части, в звании младшего лейтенанта и со специальностью авиатехника он пришел на свой завод, но был мобилизован на Дальний Восток, где назревала война с Японией. Принимал участие в военных действиях, за то, что удалось отбить захваченную японским судном советскую баржу, получил в награду маузер №2. Младший лейтенант Николай Лелюк подстригал усы щеточкой по военной моде тех лет и с гордостью носил на поясном ремне огромный именной маузер, демонстрируя его как орден.
В 1937 году его вызвали в обком, спросили, почему до сих пор беспартийный: грамотные, стремящиеся к знаниям люди нужны партии и правительству. Приняли без испытательного срока, направили на партийную работу – начальником секретаря обкома в Харькове.
В 1943 году Николай Лелюк стал служить в СМЕРШе начальником секретариата у генерала Горяева. А в 1944-м его многократные просьбы отправить на фронт были, наконец, удовлетворены. Он попал в распоряжение к Марку Васякину (сейчас именем этого летчика названа улица в Ставрополе), стал воздушным стрелком на Ту-2. В письменных воспоминаниях Лелюка о войне особенно подробно рассказывается о командире полка подполковнике Васякине и событиях тех дней.
Экипаж совершал по 18 - 20 вылетов в сутки. День 28 июля 1944 года стал для него последним – при выполнении задания над железнодорожной станцией города Риги на высоте 11 тысяч метров их маленький двухмоторный самолет был атакован несколькими "Юнкерсами" и загорелся. У парашюта Николая были перебиты три стропы, он камнем рухнул на землю, но остался жив, только ногу повредил. Прятался в лесах, собирал колоски, с пропитанием ему помогали местные жители. Пробираясь на восток, на пятый день встретился с одним из своих товарищей. Немцы продолжали поиски экипажа подбитого самолета и на 17-й день нашли. Летчики вступили в бой, подстрелили двух фашистов, но силы были неравны. Их схватили, посадили в тюрьму, потом переправили в лагерь для военнопленных в Данциг, в небольшой, но страшный лагерь, в котором содержались, в основном, авиаторы, – Малый Кенигсберг. Побывал Лелюк и в Дахау, но после неудачных попыток склонить к измене его вернули в Кенигсберг. Военнопленные осушали болото, работали на каменном карьере. В марте 1945 года, когда советские войска стали подступать к этим местам, их эвакуировали в лагерь Лекенвальде, а потом в Людвигсфельде. О концлагерях написано много, сейчас достаточно сказать одно: взрослый мужчина ростом 172 см весил всего 32 килограмма, когда в апреле его освободила совершавшая рейд по тылам противника 20-я гвардейская танковая дивизия. Смерть и после освобождения настигала бывших узников. Николай выжил только потому, что первое время питание получал через клизму – в состоянии крайнего истощения еда могла убить.
Номер В-958
Николай Афанасьевич был награжден медалью «За отвагу», орденом Отечественной войны второй степени, орденом Красной Звезды. Кроме наград в семье ветерана хранится извещение, которое получила его мать. Там сообщается, что капитан Лелюк, воздушный стрелок, в бою за социалистическую Родину проявил геройство и мужество и был убит 27.07.44.
Есть в домашнем архиве и фотография его четырехлетней дочери Светланы, которая родилась 12 февраля 1947 года. Это копия измятого, надломленного на сгибах снимка, который был с ним все годы лагеря, на этот раз советского. Он попал туда не сразу после освобождения, как это часто было в те времена. Пройдя проверку, Лелюк демобилизовался, вернулся в Харьков на канатный завод, где работал начальником котельного цеха, женился, родился ребенок.
А осенью 1947 года его арестовали, допрашивали, настойчиво предлагая взять на себя «хоть какую-нибудь небольшую вину». Как и в немецком плену, он проявил упорство, и 19 июня 1948 года решением Особого совещания при Министерстве госбезопасности был приговорен по статье 58-1 «б» к восьми годам исправительных лагерей «за нетактичное поведение в немецком пленении». И отправлен в Норильск, в спецлагерь №2 для политических. В УНКВД он числился под номером В-958.
Его бедная жена Маша приносила в тюрьму передачи. В тот день, когда ей сообщили, что приходить больше не надо, потому что ее мужа нет в живых, умерла от кровоизлияния в мозг. Ее мать и отец Николая тоже умерли в одночасье. Хоронили всех троих в один день. Светлану взяла к себе ее тетя.
Николай, узнав об этой трагедии из письма, которое прислала ему сестра, пытался покончить с собой, но его товарищи вовремя заметили, вытащили из петли. Удивительно, как человек, лишенный права переписки, получал письма с воли. Еще более чудесна история дружбы между зэком № В-958 и инспектором КГБ Татьяной Ивановной Брянцевой. Она была цензором и должна следить за тем, чтобы никаких писем между заключенными и их близкими не было. И пошла на это нарушение инструкции! Почему?
– Просто она была хорошим человеком, – объясняет Ольга Николаевна, – они всю жизнь дружили семьями. Дядя Боря, ее муж, работал по партийной линии. Его брат, Георгий Брянцев, был военным разведчиком, известным писателем. Его книги в жанре военно-приключенческого детектива были в свое время очень популярны.
А вскоре здесь же, в поселке Кайеркан, он познакомился с Августой, девушкой из раскулаченной сибирской семьи, которая была завербована в Норильск по трудовому набору. После смерти Сталина, вызвавшей в лагере всеобщее ликование, Николая расконвоировали, и он смог жениться на своей Гуте. 11 февраля 1956 года у них родилась дочь Ольга. Она выросла, окончила Калининский мединститут и вот уже более 30 лет заведует стоматологическим отделением поликлиники МВД Тверской области. А Светлана стала театральным режиссером, сейчас живет на Западной Украине.
В феврале 1959 года Николая Лелюка реабилитировали.
Если бы не Норильск
– Говорил ли он о лагере? Конечно, все эти рассказы я слышала с детства, – рассказывает Ольга Николаевна. – В нашем поселке я ходила в детсад, а потом и в школу. Родители моих подруг, в основном, были такими же сидельцами.
Первыми из Норильска уехали Брянцевы: решили жить поближе к Москве и поэтому осели в Калинине. Здесь как раз начали строиться первые кооперативные дома, сначала на улице Фарафоновой, потом в Химинституте. Николай и Августа списались с ними и в 1961 году вслед за своими друзьями приехали сюда. Был, правда, еще период, с 1968 по 1973 годы, когда материальные обстоятельства вынудили их жить в Норильске. Дочь ходила в школу, отец работал заместителем начальника управления шахт Кайеркана. Именно в этот относительно благополучный период своей жизни, после того как пришлось оспаривать непрофессиональные указания ведомственных начальников, Лелюк и получил инфаркт.
– Да, он много рассказывал о войне и лагере, но всегда оставался оптимистом. Он и выжил только благодаря своему характеру. Утром поднимал меня, провожал в школу, кормил завтраком. Возвращаясь, я слышала: «Ну наконец-то! Что-то я тебя сегодня еще не целовал». С мамой они прожили больше 50 лет и всегда очень нежно относились друг к другу. Мы часто ездили всем семейством на море, папа собирал родню – свою харьковскую, мамину красноярскую. И всегда за рулем пел украинские и русские народные песни. Он вообще всегда пел, самой любимой оперой была «Евгений Онегин», и имя мне дал в честь пушкинской Ольги. Я ему объясняла, что Татьяна-то поглавнее будет… Папа выглядел моложе своего возраста. До 90 лет водил машину, пока его насильно не отлучили от нее. В прошлом общественный автоинспектор, был уверен в своих возможностях, да и вообще верил в себя.
Смеясь, он рассказывал о том, как в Харькове Клавдия Шульженко пела в кинотеатре – тогда это было модно - и хороводилась с его старшим братом. Вспоминая лагерь, плакал. Но тут же добавлял, обращаясь к дочери: «Если бы не Норильск, я бы Гутю не встретил! Да и ты бы не родилась». Он был уверен, что выжил потому, что хороших людей больше. Встречи с ними утвердили его в мысли, что основное правило для человека такое: «Не делай зла другим, тогда и себя не сдашь».
Николай Афанасьевич и Августа Фоминична жили долго и счастливо. Он ушел из жизни в 2007 году, она, в возрасте 92 лет, – в 2012-м. Норильская фотография 55-го года, где они стоят на фоне тундры, обнимаясь, теперь на памятнике их общей могилы.
