Искушенный краевед и постоянный колумнист «МК в Твери» Павел Иванов вновь порадовал обстоятельным материалом. На этот раз углубляемся в быт и нравы Торопца «царских времен», а точнее, XVIII века. Тема особенно интересна, потому что сейчас Торопец проходит глобальное обновление – полным ходом идет подготовка к празднованию 950-летия города. Модернизация инфраструктуры, масштабное благоустройство и ремонт исторических зданий подчеркнут самобытный облик Торопца, сделают его особенно привлекательным. К слову, проект поддержал лично президент Владимир Путин. Но праздновать будем летом, а сейчас узнаем, как Торопец жил раньше. Слово нашему колумнисту.
Торопецкое барокко
Из всех городов Тверской области, пожалуй, трудно найти более выразительный и непохожий на другие, чем Торопец. Гостям он запоминается своей неповторимой красотой, расположением между двух синих озер на незамерзающей речной протоке. Запоминаются его старинные деревянные дома с высокими крышами-колпачками, каменные особняки с ушастыми наличниками, когда-то говорившие о зажиточности тщеславных купцов-хозяев.
Запоминаются, конечно, и церкви. В Торопце сохранилось довольно много – больше десятка оригинальных каменных храмов XVIII века, среди которых нет совершенно одинаковых и нет ни одного позднего, скучного и типового. Когда-то их было больше. Сто лет назад на Базарной площади (там, где теперь стоит памятник-самолет) и по соседству с ней на территории старого посада, наиболее плотно и густо застроенной в средневековье, находилось шесть роскошных каменных церквей, на расстоянии буквально сотни метров одна от другой. До настоящего времени сохранилась только одна из них – Успенская, которая в 1960-х годах лишилась своей высокой колокольни.
История Торопца XVIII века изучена, надо сказать, довольно плохо. Несмотря на то, что город пережил не один катастрофический пожар, его архивы за XVII-XX вв. на удивление сохранились. Проблемой их является то, что эти архивы разбросаны по разным городам – Москве, Петербургу, Смоленску, Пскову, Твери и Великим Лукам. В каждом из этих городов для историков найдется интересный кусочек торопецкой истории, но, поскольку Торопец достаточно далек от большинства этих городов, интересуются там его историей мало.
Торопецкая архитектура XVIII века носит собственное название «торопецкое барокко». Термин этот предложили в 1970-х годах, со времен книжки А.А. Галашевича «Торопец и его окрестности», и он прижился, хотя, надо сказать, не все храмы в Торопце и его окрестностях построены в этом стиле. В городе, как ни странно, не всегда были собственные мастера строительных специальностей. Сначала они были учениками московских зодчих конца XVII века, и в стиле московского узорочья были построены первые торопецкие каменные церкви – Корсунский собор, Никольский и Троицкий соборы, Воскресенская, Казанская, Преображенская и другие церкви. В начале XVIII века в городе даже производили архитектурные изразцы, которыми украшали стены храмов. Но потом, примерно в 1730-х годах, наступает перерыв, и опять строительство массово затевается в 1760-х годах, пока не прерывается катастрофическим пожаром 1788 года. Вернее сказать, прерывается строительство церквей, каменные дома строятся и после этого массово до 1810-х гг., но уже по генеральному плану 1778 года.
Консервативный и прогрессивный
Торопец XVIII века был консервативным купеческим городом. Купцы, люди очень специфические, с одной стороны, хорошо знавшие столичные и заграничные моды, благо граница с Речью Посполитой была до 1772 года всего в нескольких десятках километров, с другой стороны, не торопились что-то менять в быту, гоняясь за изменчивой модой. Для того, чтобы что-то вошло в торопецкий быт, требовалось несколько десятилетий. Но зато после того как это что-то в быт входило, оно там оставалось очень надолго. Неизвестно точно, при каких именно обстоятельствах в жизнь горожан вошли чрезвычайно свободные по русским меркам нравы, в которых было очень мало домостроевского, любовь к праздникам - в городе таковых было не менее шестидесяти в году, не считая экстраординарных вроде свадеб, которые продолжались обычно дня по три (точнее, ночи по три), массовое курение табака и исключительный, только торопецкий народный костюм с богатейшим венцом-кокошником, инкрустированный жемчугами, на украшение которого могло уйти целое купеческое состояние в несколько сотен серебряных рублей (а у нормальной купеческой жены, как правило, имелся не один, а два-три кокошника). На свадьбах до середины XIX века нормой были серьезные драки (как же на свадьбе никого не изувечить! – считалось тогда праздник насмарку).
Город отличался религиозностью, но очень своеобразной. Надо понимать, что приходские общины Торопца были невероятно древними. Князей в городе не было с XIII века, двести лет город был под Литвой, сохранявшей в быту древнерусские уличанские вечевые порядки, и этим Торопец был схож с Новгородом. Здесь не было «сажания» мастеровых людей в посады и слободы, как в больших княжеских городах, в первую очередь в Москве. Вместо этого приходы представляли собой замкнутые сообщества, возникшие едва ли не в дохристианскую эпоху. Здесь выбирали священников и пономарей из купеческой среды, и сословного и бытового различия между купцами и духовенством в XVIII веке не было никакой. Среди священников было много успешных предпринимателей, многие дьячки и даже дьяконы числились среди маститых «бойцов» на драках. При этом христианство распространилось в Торопце очень рано. Собственно, об этом мы знаем еще из первого упоминания о Торопце в 1074 году, из жития торопецкого купца по имени Чернь, в иночестве (и в святцах!) известного как преподобный Исаакий Киево-Печерский. На карте города XVIII века почти нет дохристианских микротопонимов: улицы, переулочки, тупички и мостики носили названия по ближайшим церквям.
Регулярно ли ходили в церкви жители? Покрасоваться – постоянно. Для того чтобы приступить к таинствам – нет. Документы торопецкого магистрата пестрят делами о штрафах с горожан за небытие на исповеди и у причастия по три-пять лет. Причем, как правило, об этом в магистрате «узнавали», лишь когда человек оказывался привлечен по какому-то другому делу (например, сторож местной каталажки, который выпустил пойманного преступника, поскольку… сходил с ним в баню, а затем выпил вместе с ним «малинькую бутылочку вина или водки»). За упущенного арестанта сторожа пожурили, а за небытие у исповеди – оштрафовали. Штрафы были значительными – за каждый пропущенный без исповеди год брали рубль серебром, но это не пугало.
Бедой Торопца было отсутствие в городе образованного сословия. При описанном соотношении купечества и духовенства здесь до конца XIX века почти не было интеллигенции. Читать и писать умели многие, и общий уровень грамотности, умения читать и писать был высок – иначе невозможно было эффективно торговать. Но большего купцам было не нужно. Долгое время в городе было плохо со школами, духовное училище влачило жалкое существование (его не раз пытались закрыть и перевести в Великие Луки), отсутствовала прослойка любопытных местных краеведов-летописцев (единственное исключение, очень скромный труд на эту тему священника Петра Иродионова, лишь подтверждает это правило).
Это обстоятельство компенсировалось наличием в городе и его окрестностях многочисленного и очень своеобразного дворянства.
Радетели города
Среди дворян были и обычные для провинциальных городов того времени офицеры расквартированных полков (в Торопце был расквартирован Каргопольский драгунский полк), но были и представители нескольких местных очень старых, с XV-XVI вв. сидевших в своих вотчинах фамилий – Челищевы, Кушелевы и Голенищевы-Кутузовы.
Среди них стоит выделить Челищевых. Отец, Иван Сергеевич Челищев, и сын Петр Иванович отметились особо. Первый из Челищевых должен быть назван настоящим гением Торопца. Именно Иван Сергеевич связал воедино культуры Торопца и Осташкова, поскольку более двадцати лет прожил в Ниловой пустыни (до 1782 года), построил там каменный храм на пещерке преподобного Нила, заказал первую деревянную статую этого святого. Челищевы выстроили со своими мастерами порядка двадцати каменных храмов и богато украсили их. Челищевы очень любили читать и писать, причем, как дети эпохи Просвещения, живо интересовались литературными и философскими новинками и местной историей. По-видимому, именно Иван Сергеевич записал (если не написал сам) сказание о чудотворной Корсунской иконе, он же запустил легенду о связи этой иконы с Александром Невским. Петр Иванович Челищев отметился как путешественник по Русскому Северу и автор одного из первых его подробных описаний на русском языке.
А что касается «торопецкого барокко», то оно тоже имеет несомненные дворянские корни – его первый памятник, церковь и дом в усадьбе Якшино под Торопцем были заказаны в 1750-х годах богатым помещиком, сенатором Георгием Кушелевым и его сыном Сергеем.
Есть сложившееся в искусствоведческой литературе убеждение, что город Торопец запустел и обеднел после пожаров 1780-х годов. Документы торопецкого магистрата позволяют скорректировать это мнение. На самом деле пожары сами по себе не были способны разорить город. К 1797 году, несмотря на пожар, торопецкие купцы смогли выстроить невероятно роскошный Корсунский собор, хотя епархиальные власти в Пскове категорически не разрешали строить новый храм, требуя ремонтировать старый и жить скромнее. Город разорили уход от него государственной границы (на контрабанде формировались многие купеческие состояния) и война 1812 года. Причем сам Торопец от войны не пострадал. Но многие богатейшие торопецкие купцы накануне войны с Наполеоном, видя, что торговать непосредственно из Торопца стало неудобно, строили каменные дома в Москве, надеясь вести там более успешный бизнес. Это решение стало для них роковым.
Но зато по этой причине мы имеем сейчас Торопец – настоящий заповедник архитектуры XVIII века (даже после всех утрат века XX). И хочется надеяться, что таким уникальным заповедником красоты он и останется.
