В Тверском областном суде начали рассматривать громкое дело о признании действий немецко-фашистских захватчиков на территории Калининской (ныне Тверской – ред.) области геноцидом. Исторический процесс, инициированный прокуратурой Тверской области по поручению Генпрокуратуры России, охватывает несколько томов свидетельств нечеловеческой жестокости, которую творили фашисты на тверской земле в период оккупации, продолжавшейся два месяца. Этот период изменил наш город до неузнаваемости: мосты сожжены, как и фабрики, заводы, детсады, школы…В центре Калинина немцы устроили кладбище.
Как мы уже рассказывали ранее, на первое слушание по делу о геноциде пришли несколько десятков человек. Среди них и юнармейцы, и студенты, и общественники. В особой зоне находились ветераны ВС РФ, другие категории общественников. Но нас заинтересовала не численность граждан, которые пришли посмотреть, как вершится историческая справедливость, а то, есть ли в зале человек, который видел все происходящее в оккупированном Калинине? И на этот вопрос ждал утвердительный ответ.
Труженик тыла Владимир Николаевич Митрофанов по окончанию первого слушания выходит из зала, где мы и решаемся задать наши вопросы. Почти 90-летний дедушка, несмотря на усталость после длительного заседания, готов поделиться теми воспоминаниями: как гибли летчики, как наши военные не дали немцам пройти на Москву. Если быть точнее – фашисты в Калинин-то зашли, а вот выйти дальше у них уже не получилось.
То время изменило судьбы, и в особенной мере это коснулось детей, ставших в одночасье взрослыми.
"Новый" дом
Родился Владимир Николаевич в 1934 году в большой семье. Когда началась война, юному Володе было всего семь лет.
- В детские учреждения меня не брали по возрасту, и я был предоставлен сам себе. Имел кучу друзей, и мы любили исследовать пригородное хозяйство деревни Борихино. Там рядом Тьмака, церковь – очень красивые места. Мальчишками лазали, смотрели, где улья стояли, где у кого огурцы росли. Но это было до войны, - вспоминает дедушка.
22 июня Володя с мамой был в отпуске на малой родине в Селижарово, у него только-только родилась сестренка.
- Нас у мамы было четверо, а в это время отец находился в Белоруссии. Обратно в Калинин мы возвращались с воинским эшелоном. Тогда жили в деревенской бане, а вокруг все сараи уже занимались нашими солдатами. Те готовили постели, расставляли лошадей. Я пошел знакомиться с обстановкой.
На своем пути детского любопытства юный Владимир видит окурок, "почему-то полный и дымящий". Мальчишеский интерес не позволил ему пройти мимо, и он попробовал закурить. Видит, к нему идет советский солдат.
- Увидел меня и говорит: "А это я у тебя забираю. Тебе наказ: не курить никогда, забудь это". Так с тех пор я больше не курил.
Это была первая встреча с солдатом. Время летело, подошел октябрь 1941 года.
Видел, как падали самолеты, как полыхал весь город
Этот месяц начался тяжело - немцы начали бомбить город.
- Около 12 бомбардировщиков, прижимаясь к земле, прошли над деревней Борихино низко-низко, "встали" в кольцо и начали бомбить железнодорожный вокзал. Наши зенитчики ответили активно, не дали кольцу разгромить цель. Но ни одного самолета, как оказалось, не сбили, - рассказывает Владимир.
Так для юного Володи началась война. В тот день его мама была на работе, и мальчик заметался от испуга и стресса, в итоге побежав в Первомайскую рощу, где готовились наши солдаты. Вокруг – суета, крики, взрывы…Женщины разносят солдатам хлеб и другую еду, кругом прячутся разведчики – на одного герой нашего рассказа и наткнулся в куче железа.
- Мальчик, у меня есть приказ. Никому не рассказывай про меня, уходи, жди мать, - сказал тогда боец мальчику.
Далее начались бои, раненые заполняли дома и сараи.
- Когда немецкий танк подходил к Борихино, моя тетя на лошади увезла раненого политрука. Его как могли перевязали, даже удалось найти медсестру. После ранения он изъявил желание пробираться к своим. Дальше его судьбу я не знаю, - вспоминает Митрофанов.
В воздухе постоянно раздавались громкие взрывы. Владимир стал свидетелем крушений наших истребителей – например, летчик успел выпрыгнуть на "наши" территории, еще один истребитель был подбит.
- Он очень низко шел, сильно горел самолет. Летчик выпрыгнул с парашютом, но умер. Так я увидел первые потери наших. Население из Борихино седлало лошадей, грузило имущество. Немцы захватили практически всю деревню, но далеко люди все равно не смогли уйти – им "перерезали" все дороги. Измученные люди вернулись в дома, где уже был враг. Я видел, как горел Желтиков монастырь, как горело Мигалово. Горел весь город – немцы, которые бомбили сначала только Мигалово, начали бомбить мирных людей, предприятия, фабрики, - тяжело вздыхает наш собеседник.
Тем временем, фашисты продолжали занимать дома. Семья Митрофановых попыталась уехать подальше от боев и отправилась на правый берег Тьмаки. Всю ночь, вспоминает Владимир, они с матерью смотрели, как горел город. Правда, и ту деревеньку скоро заняли фашисты.
Немцы шныряли по дому и отнимали самое дорогое
Вскоре выпал снег, было холодно. Семья Митрофановых поселилась в чужом доме, заняв только передние комнаты. Вдруг приходят немецкие солдаты.
- Они зашли, им холодно. Кричат: топи, матка, печь. А у нее несколько детей на руках. Тогда немцы сами нашли дранку, растопили печь. Они стали шнырять по дому, отбирали у нас пледы, все необходимое, чтобы согреться. Но самое горе для матери, самое богатство – детское мыло. Она стала отнимать его у немца, а тот ее так толкнул – она пролетела мимо меня и упала на пол. Я заплакал.
Чтобы отомстить за неповиновение, вспоминает Владимир, немец сорвал с мамы сумку с документами.
- Дранка хорошо горела. Немец высыпал на стол наши документы, самое дорогое – последние письма от отца. Все сгорело.
Вторая встреча с оккупантами также запомнилась маленькому мальчику на всю жизнь:
- К нам опять пришли с требованиями, на этот раз – постирать белье. Немец бросает охапку и говорит матери стирать. Она кидает ее обратно. Тот побежал за винтовкой, даже не забрав белье, потом схватил мать. Она начала кричать, и ее крик услышал другой немецкий солдат…Уж что он сказал тому, который был с винтовкой, как он ему сказал…Мать поняла только, что он обратил внимание на количество ее детей. В итоге она осталась жива, немец винтовку разрядил. Этот случай остался в памяти, но, когда они спешно покидали Калинин, оказалось, что наш дом был заминирован миной замедленного действия (с часовым механизмом – ред.).
Тогда рано утром мама Володи, когда в дом пришли уже наши солдаты, предложила им завтрак на радостях, они сел за стол, но решили спустится в подпол за огурцами.
- И вот стоит один солдат там внизу, а там, говорит, какие-то числа. В итоге удалось избежать взрыва. Немцы бежали из города бегом, бросили пятитонную машину с мукой у нас рядом с домом. Они очень торопились, и, наверно, поэтому и забыли взорвать дом.
Тем временем, наступило еще более тяжелое время, голодное, среди разрухи. Почти от половины города остались одни руины.
- Это время было самым тяжелым временем в жизни. Детям надо учиться, а некогда, да и жилья то нет. Стола путного нет. Спали поперек кроватей…, - вспоминает Митрофанов.
Добыть дрова было целым испытанием, да что уж говорить про еду. Но приходилось заниматься и тем, и другим, даже уметь снаряды утилизировать – вот такое вот время ждало всех переживших войну детей.
- Был однажды случай: граната лежала в окопе, я ее подобрал и принес домой. Стою, в одной руке молоток, в другой – граната. А тут дядя врывается в баню, чтобы попрощаться перед уходом на фронт. Посмотрел на меня – и каааак давай ругаться (нецензурно – ред.). Не шевелись, кричал. Я замер, он вынул гранату из моей руки и взорвал ее подальше от людей.
Но надо было и думать о том, как зарабатывать на жизнь и помогать матери. Так юному Володе пришла в голову идея сначала работать пастухом, а потом - открыть свою литейную мастерскую.
- И я решил организовать свое литейное производство. Все, что для этого было необходимо, валялось на полях, а дорога на аэродроме в Мигалово была забита обломками металла. И я решился. Печь снял с какого-то сгоревшего вагона, нашел старые трубы.
Котелки, которые производил Владимир, стоили по 30 рублей, и это помогло содержать семью – появилась обувь, одежда.
- Мы купили всем штаны. Задачу сохранения семьи я решил, - говорит Митрофанов.
Но не все было гладко: вскоре на предприимчивого подростка поступили жалобы на, якобы, опасность от такого производства, и пришлось что-то менять.
- Жалоба попала на председателя исполкома. Но он был добрым человеком. "Что ты думаешь со своей фабрикой делать?". А что я мог ответить? Семью надо кормить, - вспоминает Владимир.
Работников было мало, а во всем городе – руины. Вот Владимиру и предложили работу учеником слесаря в отделе коммунального хозяйства Пролетарского райисполкома. В итоге он получил три специальности, чтобы помогать городу восстанавливаться: слесарь пятого разряда, фрезеровщик четвертого разряда, строгальщик пятого разряда и помощник мастера. Отслужил в армии, получил образование в Москве – и только тогда вздохнул. Владимиру было уже около 30 лет на этот момент.
Владимир Николаевич долго и усердно трудился на благо Калинина после войны - общий трудовой стаж Митрофанова составил 50 лет.
- В Тверской области я был секретарем совета обороны области. Учился в Москве на курсах, выступал перед людьми. Сейчас страна сейчас нуждается в промышленности, нам нужно решать много задач. Были развалены предприятия? Все это надо восстановить. Человек должен думать о создании материальных благ для своей Родины, знать и любить свою страну.
