Искушенный краевед и постоянный колумнист «МК в Твери» Павел Иванов продолжает историческую серию о нравах и быте старинных городов тверской земли. В этот раз исследуем Осташков. Ни один город в Тверской да и в соседних губерниях не имел такой славы.
Передовая культура
Этот город в XIX веке обладал притягательностью самого первого, «передового», в котором впервые, и на деньги не купцов-богатеев, а среднего сословия появились театр, публичная библиотека, училища, оркестр, городские зеленые зоны (целых три) и еще много чего другого. Город имел ярко выраженную идеологию, выраженную в сочиненном для него и для его пожарной дружины (тоже одной из первых в России) И.И. Лажечниковым гимне. Современников поражало внутреннее достоинство жителей, именовавших себя «граждане» в такие времена, когда в иных местах такое слово могло восприниматься как «неблагонамеренное».
Хотя П.А. Слепцов в «Письмах об Осташкове» (1861) попытался развенчать осташковский «миф об идеальном уездном городе» (как ему казалось), однако по факту ничего, кроме борзенького и довольно сального текста, ему создать не удалось. Осташков остался городом с очень высоким процентом интеллигенции, о чем лучше всяких статей говорит количество и качество краеведческих текстов, вышедших из-под пера осташей. Достаточно назвать имена протоиерея Владимира Успенского и крупнейшего деятеля губернской статистики Василия Покровского. Труды этих авторов настолько основательны, что компенсируют неважную сейчас сохранность книг осташковского магистрата в Тверском областном архиве. Собственно, сейчас известна только одна такая книга за 1841 год. И это огромная беда, потому что интенсивная экономическая жизнь города для нас известна не так хорошо, как хотелось бы.
Повседневность раннего периода истории Осташкова реконструируется на основании ряда источников, пока не изданных, но уцелевших в рукописях, например, материалы для истории Осташкова священника Ф. Прусавецкого. Очень любопытные сведения о городе сообщает председатель губернского статкомитета Н.И. Рубцов, выписки из различных осташковских документов приводит тверской священник Я.Л. Морошкин и другие авторы. Есть еще важная оговорка: изучать «передовой» уездный город начали в 1850-1860-х годах, но в этот период начался уже его упадок, ушли из жизни многие видные представители осташковской верхушки. Расцвет города пришелся на более ранний период: 1780-1840-е годы.
Феномен Осташкова 1-й половины XIX столетия – в его сравнительно толстой по меркам русского уездного города XIX века интеллигентской прослойке. В этот период она состояла из двух-трех десятков лиц, из которых практически все были задействованы или на сцене местного театра, или в оркестре, или и там, и там. Здесь мы видим купцов и мастеровых-серебреников Нечкиных, художника Я.М. Колокольникова-Воронина, купцов-миллионщиков, но при этом горячих патриотов города семью Савиных и их родственников.
Заметно, что родственные связи играли в этом круге большую роль. Почти весь круг осташковской интеллигенции состоял из родственников. Либо возможно проследить преемственность семейных династий, в которых настоящей традицией было, к примеру, читать и писать, составлять семейные хроники, летописи и просто интересоваться вещами, выходящими за привычный кругозор.
Мало что известно о внутренней их жизни. Утрачено очень многое, и поиск личных документов не завершен. Например, В.П. Успенский описал в XIX веке хранившуюся в семье художников Колокольниковых рукопись, доставшуюся им по наследству от художников Уткиных, в которой, например, были такие тексты (сама рукопись – «иконописный подлинник», записи о том, как писать тех или иных святых):
«…Сказание о 12 камнях на ефуде
Сказание о диких людях
Сказание о птицах и зверях
Толкование имен человеческих
Сказание об Успении Божией Матери
О помыслах преподобного Нила Сорского
Об образе Пресвятыя Богородицы зовомом Троеручица» – и так далее. Такое чтение не было обязательным в конце XVIII веке (тем более что это не старообрядческая среда) и говорит о известной начитанности тех же художников Уткиных. Ниже в рукописи приводилась их семейная летопись с записью о рождениях и смертях и даты некоторых подрядов.
Интеллигенцию Осташкова составляли люди именно творческих и художественных профессий – серебреники, резчики, позолотчики, иконописцы, столяры и другие.
Город иконописцев
При Екатерине II в городе, как и везде, были учреждены «цеха», то есть определенные корпорации для ремесленников, ведавшие в том числе и их учетом. Они показали, что в 1783 году в Осташкове насчитывалось 42 только иконописца (в десять раз больше, чем, например, в тогдашнем Торопце и в два раза больше, чем в Твери и Торжке). Кроме этого, насчитывалось порядка двадцати серебреников, не считая столяров и резчиков, занимавшихся тонкой работой изготовления церковной резьбы. Далеко не все из них, разумеется, были мастерами высокого класса, о чем говорит факт привлечения тверских, например, иконописцев для работ в Осташкове и Ниловой пустыни в 1770-1780-х гг., но все равно наличие в городе порядка 500 из примерно 4 тысяч тогдашнего населения человек разных сложных профессий не могло пройти просто так. Участие посторонних мастеров было вызвано, кроме того, тем обстоятельством, что лучшие свои мастера были всегда заняты на стороне, в столицах и богатых усадьбах и монастырях.
Осташи создали многие церковные иконостасы России и Малороссии – например, семья резчиков Шолмотовых работала в Петербурге, Ростове Великом, Ромнах и других городах. Иконописцы и художники Мина и Федот Колокольниковы создали лучшие иконостасы елизаветинской эпохи в Петербурге и Царском Селе. Родней племянника братьев, художника Якова Михайловича Колокольникова (шурином), был Герасим Семенович Веригин, расписавший в 1830-х годах соборы Новгорода. Среди упоминавшихся уже Уткиных Григорий и Борис работали в Царском Селе, Михаил Мануилович Уткин создал в конце XVIII века превосходный иконостас Преображенского собора в Выборге. Надо не забыть семью живописцев Митиных-Потаповых, создавших великолепный огромный иконостас Спасо-Преображенского собора в Твери, иконы для "Белой Троицы" в Твери же в 1690-х годах, а позже иконостасы собора Иосифо-Волоколамского монастыря в 1690-1740-х годах. В 1830-х годах представители этой же семьи создали росписи Успенского (Иверского) собора Валдайского монастыря. В Осташкове имелись неплохие каменщики, например, Фома Павлов и Иван Мосягин, первый из них работал в середине XVIII века в Донском монастыре в Москве и в Николо-Малицком в Твери, оба привлекались для работ в Ниловой пустыни.
Быт и цены
Пустынь была крупным заказчиком, поддерживавшим любых своих мастеров, чтобы последние могли иногда работать рядом с домом. Она постоянно пользовалась услугами осташей – как именно это происходило, говорит, например, такой контракт 1841 года, 1 марта:
«Я нижеподписавшийся города Осташкова мещанина Иван Егоров сын младший Кошкин дал сие условие его высокопреподобию Осташковского уезда Ниловой пустыни отцу архимандриту Агапиту с братьею в том, что взялся я Кошкин в нынешнем году, начиная от вскрытия и до замерзания озера Селигера перевозить со всех пристаней того озера означенную пустынь в трех монастырских барках все без остатка купленные для оной пустыни пиленые аршинные, полуторааршинные разных сортов дрова количеством не менее 1400 печатных сажен смотря по тому сколько оной пустынью будет наготовлено ценою же 48 и 4/7 копейки за каждую печатную сажень… работников… продовольствовать пищею обязан я Кошкин за свой счет, с тем, впрочем, чтобы от пустыни мне получать на всякую походку по одному ушату серой капусты и два ушата квасу, а при выгрузке дров в каждый день по два ведра квасу…».
Точно с такими формулировками об условиях оплаты монастырь нанимал и иконописцев, и резчиков, и лепщиков, и столяров.
К XIX веку заказчиком был и богатый ближний Торжок, а также, кажется, окрестности Вышнего Волочка, где тоже много строили. Позднейший контракт показывает работу двух крупнейших церковных подрядчиков 1840-х годов – Филошина и Глазухина. Филошин часто брал контракты напрямую, но конкретно ниже я цитирую перекупленный подряд на устроение какого-то иконостаса в Торжке (к сожалению, не уточнено какого, очень возможно, Входоиерусалимского собора):
«Июля 2 дня я нижеподписавшийся города Осташкова мещанин Андреян Емельянов Филошин дал сей контракт города Осташкова купцу Николаю Терентьеву Глазухину в том, что я Филошин обязуюсь сделать по данному мне от него Глазухина плану и фасаду киот и доделку разных штук, разъясненных в записке на иконостас ценою за 186 рублей серебром. Работу производить в городе Осташкове из собственного моего леса, столярство из сухого соснового леса, резьбу из липового сухого чистого леса самою лучшею моею чистою и прочною работою».
Это обстоятельство, то, что Осташков был настоящей мастерской и «кузницей кадров» интеллигентных рабочих профессий для Тверской, Новгородской и Петербургской губерний (возможно, отчасти и для Псковской и Смоленской), и вызвало к жизни описанный феномен «передового уездного города». Не самый богатый, но гордый своими мастерами, купцами и просто «гражданами», он внес очень заметный вклад в большую историю русской культуры XVII-XIX вв.
