На прошлой неделе в тверском информационном пространстве мелькнули сообщения: в тверском Облпотребсоюзе, который всегда производил впечатление монолитной и устойчивой организации, разворачивается странный сюжет - на очередном собрании потребительских обществ, входящих в областной потребсоюз (в народе их чаще именуют РАЙПО) прошло голосование за отставку председателя Валерия Теплова.
Во-первых, как говорится, ничто не предвещало. Это настораживает: ведь когда руководитель действительно не справляется со своими обязанностями, конфликт зреет долго, и об этом знают все.
Во-вторых, организаторы мероприятия по смене председателя как-то подозрительно нервно отреагировали на присутствие в зале председателя областного Минпромторга и заместителя председателя Комитета Заксобрания области по экономической политике и предпринимательству. Людям, представляющим органы власти, нагрубили и едва ли не силой с привлечением охраны выдворили из зала. А ведь, казалось бы, раз борьба идет за правое дело, сторонним наблюдателям нужно наоборот открыть все двери!
Возникает вопрос: что это вообще было? С какой целью? Кем инициировалось, чем может закончиться, и, учитывая социальную нагрузку, которую несет Облпотребсоюз в сельской местности, как аукнется тверской глубинке и населению?
Привет из девяностых
Увы, версия по журналистским кулуарам бродит простая и тревожная. Происходящее очень похоже на рейдерские захваты, которые пачками происходили в обществах потребительской кооперации в разных регионах в девяностые и нулевые. Вот несколько характерных деталей: никаких протоколов прошедшего собрания еще нет, но в кабинет председателя уже пытались прорваться с требованием приема-передачи дел и трудовых книжек. Разумеется, в ответ прозвучал отказ, и "захватчики" составили заявление в Московское РОВД. В этой ситуации очень настораживает скорость реакции правоохранителей. Участковый был на месте через сутки, а ведь порой так быстро люди в погонах не реагирует даже на откровенный, стопроцентный криминал. Это хорошая работа полиции, или силовиков каким-то пытаются втянуть в мутную историю? Вопросы звучат не на пустом месте: просто именно так обычно и проходят рейдерские захваты. Сначала внезапно, по беспределу, организуется смена руководства, затем прибираются к рукам печати и документы, а если это не удается, вдруг всплывают дубликаты, ну а дальше, как говорится, дело техники! И по опыту девяностых мы все хорошо знаем: чтобы провернуть такую операцию, нужна силовая поддержка, нужны «оборотни в погонах».
Кто-то может спросить: но кто и зачем в 2019 году, когда силовые захваты, казалось бы, остались в далеком прошлом, проводит перевороты в тверском Облпотребсоюзе? Ответ на поверхности: тверская система областной кооперации неслучайно считается одной из лучших и перспективных в стране. На фоне последних событий это звучит как горькая ирония: ведь добиться таких успехов Облпотребсоюзу как раз и удалось под руководством легендарного Теплова-старшего, а затем – его сына, Валерия Теплова, которого сейчас пытаются жестко оттереть от организации.
Чтобы не быть голословными, приведем несколько цифр: торговый оборот Облпотребсоюза в прошлом году составил 2,5 миллиарда рублей. В системе кооперации в области – 490 торговых точек, в том числе 19 автолавок. 380 торговых объектов работает в селах и деревнях: не будь их, кстати, и на селе случится настоящий кризис, если не сказать больше – коллапс. У организации – огромное хозяйство: это земельные участки, здания и помещения, рынки, офисы, склады, транспорт, куча техники… И все это, заметим, много лет развивалось независимо и автономно от федеральной системы кооперации, тогда как большинство региональных облпотребсоюзов давно поглощены столичным Центросоюзом.
Центр наступает?
Неслучайно одна из версий происходящего сейчас с Облпотребсоюзом звучит так: уж не наблюдаем ли мы очередную попытку со стороны Центросоюза подмять под себя тверскую областную организацию, у которой такая серьезная касса и столько «вкусного» имущества? Не беремся оценивать эту версию, но за спиной тех, кто прилежно голосовал за смену руководства, явно маячат интересанты, которые чужими руками пытаются загрести жар. Понимают ли члены Облпотребсоюза, участвуя в этом сюжете, что любая фигура, посаженная в кресло после «снова» действующего председателя, будет временной и переходной, а потом появятся истинные хозяева ситуации? Что будет дальше, предсказать нетрудно: система потребительской кооперации в стране на глазах эволюционирует в огромную коммерческую структуру, ничем не отличающуюся от любого другого сетевого бизнеса. Нет сомнений: новые «хозяева» тверского облпотребсоюза обязательно возьмут под контроль вопросы распоряжения финансами и имуществом региональной системы кооперации, а имущество наверняка разойдется по крупным торговым сетям. Так что централизация, в элементах которой как раз и упрекали председателя Валерия Теплова отдельные члены облпотребсоюза, все равно случится: но что-то подсказывает, в куда более жесткой форме.
Но, конечно, одних внешних интервенций недостаточно, чтобы развалить такую мощную организацию, как Облпотребсоюз. Почему ряд руководителей РАЙПО так активно участвуют в откровенной авантюре? В журналистских кулуарах на этот счет тоже есть простые и логичные версии. Например, уже прозвучало мнение, что ряд руководителей структур, входящих в систему облпотребсоюза, очень боятся, что пайщики организации, а вслед за ними люди в погонах решат отследить выплату дивидендов в местных потребительских обществах.
В публичном пространстве появляются интересные цифры: оказывается, только за три года общая сумма дивидендов по всей системе областной кооперации составила около 450 миллионов рублей. В прошлом году РАЙПО, входящие в систему, должны были выплатить почти 110 миллионов рублей дивидендов. Но выплачивались ли эти деньги? Если выплачивались, то кому? Все ли местные организации выполняли свои обязательства перед пайщиками? Не могло ли получиться так, что часть дивидендов по дороге прилипла к рукам? И тогда становится понятно, почему ряд председателей местных потребительских обществ, входящих в Облпотребсоюз, так напугали планы руководителя Теплова по введению централизованного финансового контроля, почему некоторые тут же зачастили на мероприятия в столицу, а потом случилось странное собрание «об отставке».
Подчеркиваем: не беремся судить, кто тут прав, а кто виноват. И все же в истории слишком много примет рейдерского захвата, и от нее откровенно плохо пахнет. Вот почему нам хотелось бы обратиться и к представителям правоохранительных органов, и к сотрудникам юстиции, и к прочим надзорным структурам, вокруг которых нарезают круги зачинщики «кооперативного переворота»: не втягивайтесь в мутный сюжет с серьезными репутационными рисками. Даже нам, журналистам, очевидно: он протекает с серьезными нарушениями закона. А если что-то началось с беззакония, оно по определению не может закончиться ничем хорошим и благим.
Более того, как раз сейчас было неплохо проверить судьбу выплаченных дивидендов. Журналистская интуиция подсказывает: здесь непаханое поле для людей в погонах. Хотелось бы знать, насколько мы правы в своих догадках.
Справка МК:
Как развивалась кооперация в нашей стране
Строго говоря, первые подобные объединения появились в Великобритании. Инициаторами создания потребительских кооперативов стали благотворители, желавшие улучшить положение рабочих. Произошло это в начале XIX века, а вскоре, уже в двадцатые-тридцатые годы этого же столетия, владельцами кооперативных магазинов, хлебопекарен и мельниц стали сами представители рабочего класса.
В чем заключался смысл? Все очень просто: кооперативы давали возможность входящим в них лицам покупать товары по низким ценам. А так называемые «основные принципы кооперации» были заложены в 1844 году ткачами из английского города Рочдейла.
Вот, что они в себя включали:
- невысокие паевые взносы (к примеру, упомянутые выше ткачи сложились по 1 фунту стерлингов);
- ограниченное число паев у каждого кооператора;
- все кооператоры равноправны и каждый имеет один голос;
- продажа товаров осуществляется по умеренно-рыночным ценам и только за наличные деньги;
- цена товара одинакова для всех (в том числе и для тех, кто не входит в кооператив).
В нашей стране как производственная, так и потребительская кооперация после 1917 года получила коренное отличие от зарубежной: она взаимодействовала не с частным капиталом, а с государственным сектором экономики. Напомним, что во времена СССР он представлял собой монополию.
Какое-то время кооперативные артели создавали основную массу потребительских товаров – имеется в виду период НЭПа (Новой экономической политики) в 1920-е годы. Ближе к концу десятилетия деятельность кооперативов как посредников сводилась лишь к сбору сырья и доставке его государственной промышленности. А вместо общепринятых в мировой практике комиссионных выплат появились выплаты премиальные. Своего рода «вершиной» советской кооперации считались колхозы.
Однако мелкие кооперативы все же продолжали существовать вплоть до конца 1950-х годов. Связано это было с послевоенным дефицитом товаров народного потребления – мебели, посуды, детских игрушек и трикотажа. Более 114 тысяч мастерских и других предприятий, которые считались кооперативными, этот дефицит худо-бедно, но компенсировали. К слову, в систему так называемой промысловой кооперации входили даже конструкторские бюро, лаборатории и НИИ.
К середине же 1960-х этот вид кооперации был в СССР полностью ликвидирован. Предприятия, которыми стали управлять назначенные номенклатурой директора, перешли в подчинение госструктур, а взносы были возвращены пайщикам. Однако некоторые другие системы кооперации в Советском Союзе по-прежнему действовали – в частности, жилищно-строительная и потребительская, а также артельные народные промыслы и артели золотоискателей.
Настоящим же расцветом кооперации, по сути, ее вторым рождением стала эпоха перестройки. В 1986 году вышел Закон СССР «Об индивидуальной трудовой деятельности», который разрешал советским гражданам подработки на стороне (например, частный извоз). А вскоре начал действовать еще один нормативный документ – постановление Совмина «О создании кооперативов по производству товаров народного потребления». И, наконец, уже в мае 1988-го наша страна повернула в сторону коммерции: специальный Закон «О кооперации в СССР» разрешал отечественным предпринимателям заниматься любой незапрещенной деятельностью, а также использовать наемный труд. Ранее при коммунистическом строе это было немыслимо – советский человек нанимает другого советского человека, все как на Западе! К слову, День российского предпринимательства берет свои корни именно оттуда – за дату было принято 26 мая, как раз тогда принимался закон.
Создание советских кооперативов стало во многом поворотным моментом в истории страны. Начиналось все из лучших побуждений, но в итоге государство оказалось не в состоянии грамотно отрегулировать нарождающийся частный капитал. Не все кооперативы занимались тем, чего от них ждали, то есть ликвидации товарного дефицита. Спекуляция, низкое качество продукции, а то и финансовые махинации по обналичиванию – все это стало реалиями коммерческого сектора позднего СССР. А кооперативы на предприятиях и вовсе, по мнению экспертов, стали причиной краха советской экономики: производство оставалось без оборотных средств, а государство – без налогов. Зарабатывали только сами кооперативы, при помощи которых распространялась продукция.
Дефицит же вновь вошел в жизнь простого советского гражданина: объемы производства были ниже спроса и, соответственно, потребления, товар расхватывался моментально. Другой приметой времени, о которой сейчас помнит лишь поколение тридцатилетних и старше, стала электричка из Москвы, которая «длинная, зеленая и колбасой пахнет» - со всей Центральной России в столицу ехали жители провинции закупаться продовольствием, а потом везли свою добычу домой.
Старая система не выдержала новых реалий, и в начале 1990-х на смену кооперативам постепенно пришли частные предприятия иного формата, западного. Союз распался, экономика в срочном порядке переводилась с плановых рельсов на рыночные. Но это уже совсем другая история.
